Выживший. Чистилище
Шрифт:
– Точно сломаны?
– недоверчиво спросил молодой охранник.
– Клянусь здоровьем товарища Ежова!
– Ты, это, думай, что говоришь-то, - заозирался парень.
– Ладно, пойдем отведу.
В медсанчасти меня осмотрел все тот же похожий на дедушку Калинина врач с седоватой бородкой клинышком, который встречал меня во время поступления в Бутырку.
– Ребра сломаны, говорите?
– Скорее, треснули, насколько я могу судить.
– А мне сказал, что сломаны, - вскинулся вертухай.
– Сейчас выясним, - успокоил его врач.
Пропальпировав мой бок, 'Калинин' покачал головой:
– Действительно, в двух ребрах трещины.
Туго обернув мой торс бинтом, на прощание посоветовал по возможности соблюдать покой, лишний раз не нагибаться, а через неделю пообещал посмотреть меня снова.
– Ну, если следующий допрос будет таким же, как предыдущий, то, боюсь, не только треснутых, но и сломанных ребер прибавится, - грустно пошутил я.
– Я постараюсь донести до сведения вашего следователя, что физические методы допроса до добра не доведут.
– Вашими бы устами...
А из медсанчасти меня отконвоировали к местному парикмахеру. Одноглазый умелец за 10 минут ручной машинкой обкорнал мою шевелюру, превратив ее в ежик.
– Брить пока нечего, - сказал он.
– Все равно бритвы нет, этой же машинкой и брею, вернее, состригаю усы и бороду. Так что через пару недель, ежели не расстреляют или по этапу не уйдешь, жду у себя. А пока свободен.
В тот же день побывал и на прогулке. Вывели нашу группу во внутренний дворик, в углу которого высилась, как мне объяснил артиллерийский инженер, знаменитая башня Пугачева, где, по преданию, сидел сам Емельян Пугачев. И вроде бы в этой башне приводят в исполнение приговоры, то бишь расстреливают тех, кому вынесен окончательный и бесповоротный приговор.
– А затем тела на грузовике отвозят к крематорию, сооруженному в бывшей кладбищенской церкви преподобного Серафима Саровского, - проинформировал Куницын.
– Да минет нас чаша сия, - мелко перекрестился примкнувший к нашей прогулочной группе коренастый Василий.
Следователи кололи его на признание в антисоветской деятельности, и в создании у себя в деревне, что в Рязанской губернии, троцкистской ячейки. Смех и грех! Этот набожный крестьянин, насколько я изучил его за несколько дней, совместно проведенных в камере, понятия не имел, кто такой Троцкий. А вся антисоветская деятельность заключалась в ударе по физиономии комиссара, когда тот с парой красноармейцев приехал забирать у многодетного Василия последние запасы зерна.
Глядя на зарешеченное небо, как-то резко взгрустнулось. Еще два дня назад я взлетал под облака, чтобы провести несколько секунд в свободном полете, а сейчас могу видеть лазурную синеву только сквозь решетку.
А вернувшись с прогулки, обнаружил в камере пополнение. К нам подселили не кого-нибудь, а бывшего начальника ростовского рынка по фамилии Станкевич. Плечистый мужик с рыжей бородкой оказался на редкость разговорчивым, и тут же поведал свою историю, из которой выяснилось, что все женщины по своей сути... бляди.
Начал издалека, с 1918 года, когда он был военкомом в небольшом уездном городе. Там-то по весне он и влюбился в одну симпатичную девушку. Поселились молодые в доме бывшего купца, который со всеми пожитками сбежал черт знает куда, а вернее всего, за границу. Хорошо хоть мебель оставил.
Впрочем, счастье длилось недолго. Шепнули Станкевичу, что благоверная ему изменяет с начальником продовольственной базы.
– Ну и решил я ее проверить. Сказал, что отправляюсь в рейд на неделю бандитов ловить, она меня проводила,
– А ты их шашкой?
– спросил кто-то.
– Была такая мысль, но подумал, что не стоит торопиться. В общем, они в дом, а я сапоги долой, чтобы шпорами не звенеть, и в кухонное окно. Гляжу - а они уже в столовой, и на столе яичница, утка жареная, да бутыль самогона. Ну, думаю, тварь ты этакая, меня, значит, под бандитские пули послала, накормив 'шрапнелью' с воблой, а любовника самогоном с уткой привечаешь! Да и что за любовник - пузо как бочонок, голова лысая, нос картошкой.... Неужто я в постели так плох был? Обида взяла, братцы. И как только они в спальню переместились - тут уж я маузер наголо! Они, понятное дело, чуть там же с перепугу Богу душу не отдали. А я их в столовую в одних рубахах под конвоем, садитесь, говорю, доедайте, че ж добру пропадать. Влил в глотку начпроду оставшийся самогон, да так без порток на улицу его и отправил. А жену свою несознательную нагайкой отходил. Дали мне в тот раз строгий выговор с занесением в личное дело и отправили на фронт.
Примерно в том же духе была история и второй жены. На третий раз наш герой решил взять в жены девицу из глухой деревни, понадеявшись, что в простоте своей не станет она ему изменять. К этому времени Станкевич занимал на первый взгляд скромную, но все же небездоходную должность заведующего колхозным базаром в Ростове-на-Дону. И возникла у него преступная идея, заключавшаяся в том, чтобы сделать крупную растрату или хищение, затем полученное припрятать, сесть на пару лет в тюрьму, а после освобождения жить в свое удовольствие. Первая часть плана прошла без сучка и задоринки: в 1933-м году его посадили, правда, впаяли не два, а четыре года, а так как друзей в городе хватало, то отбывал он срок завхозом Ростовской тюрьмы, имел пропуск, и раз в неделю приходил и ночевал дома. За это время жена родила ему даже двоих детишек, которых хоть и после некоторой заминки, но все же зарегистрировали отпрысками Станкевича.
При этом он наивно считал, что любушка его ждет каждый раз с нетерпением, говея перед встречей. А та оказалась ничуть не лучше своих предшественниц. Опять же, узнав об изменах от третьих лиц, Станкевич изменил график появления дома.
Дверь в квартиру в тот раз он попытался открыть своим ключом, но она оказалась запертой изнутри. Принялся стучать. Наконец жена открыла минут через пять, и вид у нее при этом был крайне растрепанный. Оттолкнув ее, ворвался в спальню, но там любовника не оказалось. Наш Отелло тут же просчитал план действий негодяя. Расчет у последнего был прост: пока муж будет искать его в спальне, он выскочит из уборной в прихожую и даст деру через парадную. Но Станкевич был человеком весьма искушенным, а потому сразу же к уборной и направился. Дверь оказалась заперта, но сорвать хилый крючок было делом одной секунды. Каково же было удивление обманутого мужа, когда он увидел перед собой трясущегося от страха... прокурора Ростова. Ай да жена, ай да деревенская простушка! Как бы там ни было, прокурор в одних портках со штанами подмышкой вылетел в окно второго этажа. Небольшой сугроб смягчил падение, но все же без некоторых телесных увечий не обошлось. Досталось и неверной супруге, после чего в тяжких мыслях Станкевич вернулся в тюрьму.