Выживший. Покорение Америки
Шрифт:
Пиротехники потрудились на славу, половина Нью-Йорка стояла на ушах, с тревогой вслушиваясь в канонаду и взрывы на всё той же старинной площади, полностью отданной муниципалитетом нам на заклание. Вывороченные пиротехническими зарядами из мостовой булыжники щедро разлетались во все стороны, и Гаудио приходилось снимать через телеобъектив с переменным фокусом, чтобы этими самыми булыжниками не задело его дорогую кинокамеру, но при этом создавалась иллюзия летящих с экрана в зрителя камней. А после этого сцена решающей схватки Амстердама и Билла Каттинга.
Финальный съёмочный день наступил 4 июля, аккурат в
Заключительная сцена снималась на берегу Гудзона. Каменный кельтский крест на могиле Валлона, куда его сын закапывает бритву в чехле, а рядом деревянная табличка, указывающая, что на этом месте покоятся останки Билла "Мясника" Каттинга. Перед этим я думал, как бы сделать, чтобы пейзаж по ту сторону залива от столетней давности менялся к современному. В итоге загодя озадачил художников-декораторов, и они соорудили огромное полотно с нарисованным заливом, над которым встаёт солнце, мостом и видами старого Нью-Йорка. На фоне этого баннера и снимался заключительный эпизод фильма. После этого полотно убрали, и доснимали уже современный пейзаж с теми же могильными надгробиями.
— Стоп, снято! — скомандовал я, сам ещё не веря, что основная часть работы сделана.
Впрочем, монтаж и озвучку ещё никто не отменял, но последние штрихи мы сделаем уже в студии "Уорнер". Я обессиленно откинулся на своём режиссёрском стульчике, прикрыв глаза. Ну её на фиг, больше ни за что не возьмусь за режиссёрскую работу. Никакой шедевр не стоит такого количества потраченных нервов и недосмотренных снов. Я даже поправился на добрый десяток фунтов со всеми этими перекусами фаст-фудом на рабочем месте. Тут уже были в ходу гамбургеры от компании "White Castle", не говоря уже о хот-догах и сэндвичах, а кофе мне приносила в большом термосе объёмом в кварту моя помощница.
— Друзья, не потеряли ещё осколки тарелки? Давайте их сюда, попробуем сложить её снова. А сегодня вечером приглашаю всех в ресторан на воде "Русский клуб". Я арендовал его на всю ночь, отметим окончание съёмок как следует.
Ну как арендовал… Просто позвонил Вержбовскому-младшему (благо что на "Орфей" провели телефонный кабель) и предупредил, что вечером 4 июля заведение закрывается на спецобслуживание. Объяснил, что к чему, Андрей отнёсся с пониманием. При этом по моей просьбе цыгане и прочая так же участвуют в развлекательной программе.
Уже вечером в "Русском клубе", после нескольких тостов, когда ромалэ (а на самом деле ряженые русские артисты средней руки, при этом довольно похоже изображавшие цыган) вовсю ублажали глаз и слух гостей, ко мне подсел Ридли.
— Фил, меня беспокоит одно обстоятельство.
— Так, ну-ка, что за обстоятельство? —
— Наш фильм называется так же, как и книга Осбери Герберта.
— Кто это?
— Малозначимый писатель, но он написал книгу о бандитском Нью-Йорке, охватывая временной период с середины прошлого века до 20-х годов нынешнего.
— И много похожего?
— Нет, твой сюжет достаточно оригинален, однако Герберт может придраться к названию, его творение так же называется — "Банды Нью-Йорка".
Вот же блин! Кто бы мог подумать…
— А можно с ним договориться, ну, компенсацию там какую-то выплатить?
— Фил, мы и так уже далеко вышли за рамки бюджета, не думаю, что мистеру Уорнеру такое предложение придётся по душе. Гораздо легче изменить название нашего фильма, тем более массированная рекламная кампания, о которой ты говорил, ещё не началась. Так что у нас будет время подготовиться.
— У тебя есть варианты?
— Ну, я уже немного подумал над этим… Как тебе название "Нью-Йорк и его банды"?
— Не знаю… Других вариантов нет?
— Почему же, могу предложить "Месть "мёртвого кролика".
— Звучит немного глуповато, но интригующе, — честно признался я. — А может быть, назвать "Месть подаётся холодной"?
— Хм, а что, тоже неплохо.
— Тогда остановимся на этом варианте?
— Ок, только я должен посоветоваться с мистером Уорнером, он всё-таки главный продюсер. Кстати, завтра с тобой хочет встретиться обозреватель еженедельника "Тайм". Как ты на это смотришь?
— А на предмет чего?
— Весь Нью-Йорк стоит на ушах после наших масштабных съёмок со стрельбой и взрывами. Их фотокорреспондент уже успел покрутиться возле нашей съёмочной площадки, так что они могут дать целый фоторепортаж, а не только твой портрет во всю страницу.
Однако, во всю страницу… Не рано ли мне светиться на всю Америку? Ладно, с итальянцами я более-менее разобрался, давно уже не докучают, а вот если журнал попадёт в руки представителям советского посольства, в рядах которого наверняка служат сотрудники внешней разведки? И кто-то из них может иметь под рукой портрет Ефима Сорокина — он же Клим Кузнецов. Сопоставит, задумается, и стуканёт куда надо. Там по инстанции дойдёт до высшего руководства, после чего гонцы Берии начнут за мной охоту. Выкрадут ещё, чего доброго, да переправят тайком в Союз. Хоть Ежов уже и в лучшем из миров, кто мог поручиться, что встреча с Берией или даже Сталиным закончится для меня благополучно? Тем более — в этом я вынужден был себе признаться — мне начала нравиться моя американская жизнь. А я как-никак ещё и задачу себе поставил помочь СССР, действуя здесь, за океаном. У меня планы-то наполеоновские
— Фил, так как насчёт завтрашнего интервью? — вывел меня из раздумий голос Стейнвица.
— Ридли, знаешь, мне как-то не хочется, чтобы моя физиономия светилась на всю страну…
— Так она и так уже засветилась, ты попал в фотоотчёт с церемонии вручения наград киноакадемии. У меня в отеле пару месяцев точно лежала газета, наверное, я её уже выбросил. И фоторепортаж со съёмок, где ты тоже фигурируешь, "Тайм" в любом случае даёт в следующий номер. Но они хотели бы сопроводить это с твоим интервью. Глупо отказываться, это неплохой шанс сделать рекламу нашему фильму на все Штаты. Опять же, мистер Уорнер…