Вызов (дилогия)
Шрифт:
Дилан оказался сумасшедшим отцом. Ничего другого я и не ожидала. Он перекраивал рабочее расписание так, чтобы больше времени проводить с нами. Его коллеги наверняка считали меня стервой или — что гораздо хуже — ходячей катастрофой, эдакой Мэри Сью в квадрате, не способной и шагу ступить без мужа.
Перед заседанием бюджетной комиссии его помощница Мардж звонила мне три дня кряду и в разговоре как бы между прочим упоминала о необходимости присутствия на нём Дилана. В конце концов, мы договорились, что она будет скидывать мне на почту
Как и все младенцы, Роберт больше капризничал по ночам. Его детская была устроена напротив нашей спальни, и всякий раз, когда чувствительная радионяня оживала, Дилан мчался к сыну. Зная, что утром он будет шататься от усталости, я пыталась его урезонить, но наш новенький с иголочки папаша был неугомонен.
— Почему он плачет?
— Потому что голодный.
— Ты уверена? У него ничего не болит?
— Нет, милый, у него ничего не болит. Когда у него что-нибудь заболит, ты поймёшь.
— Как?
— Он заплачет по-другому. А сейчас наш мальчик просто хочет есть.
— Ночью не едят.
— Кто бы говорил! Вчера ночью от тебя пахло имбирным печеньем.
— Да я же просто…
— Вот и он просто. Иди спать.
Роберт купался в любви. Бабушки, дедушки, тётушки, дядюшки, кузины, брат и сестра — всем хоть раз в день обязательно нужно было если не подержать малыша на руках, то позвонить его маме, чтобы узнать, "как там наш мальчик". Я всерьёз начинала опасаться, что когда-нибудь Роб научится этим пользоваться.
Больше всего я любила пятницы. Дилан, как правило, освобождал для нас вторую половину дня. Одетые в пижамы, мы валялись на огромной кровати и смотрели мультики. Роберт лежал у отца на животе, я — рядом, Эбби под боком. Макс втискивался между нашими ногами. Частенько я даже не смотрела на то, что происходит на экране, как аккумулятор от сети, заряжаясь теплом от близости с родными. Дилан поглаживал головку гукающего Роберта. Тот тыкался в грудь отца, обсасывая маленький кулачок. Эбби лизала леденец, Макс с Диланом жевали солёный попкорн, и все они периодически спускались вниз, чтобы вернуться нагруженными вкусностями.
А субботним утром я уходила в смежную с кухней гостиную, чтобы покормить Роберта, пока Дилан готовил для детей завтрак и разогревал мои обязательные овощи. Не понимаю, почему до сих пор вареная брокколи законодательно не причислена к орудию пыток. Но, в отличие от меня, попка Роба её любит — от варёной броколли, кабачков, цветной капусты на ней не бывает красных аллергических пятнышек. Ох, многое бы я отдала за чашку крепкого чёрного кофе и бутерброд с чем-нибудь смертельно холестериновым! Но теперь чай с молоком и сухие крекеры — моё всё. Дилан однажды сжалился, приготовил отвратительно-разбавленную
Муж любил смотреть, как я кормлю нашего малыша грудью. Я опускалась в удобное кресло-качалку, Дилан усаживался на пол подле меня, опираясь спиной на невысокий комод с детскими вещичками. Иногда он так и засыпал. Уложив в кроватку сонного Роба, я будила мужа, и мы шли в спальню.
Не знаю, закончится ли это когда-нибудь, но, когда руки Дилана касались меня, я теряла голову. Мы начинали очень нежно, нередко приходя к такому финалу, от которого мне едва удавалось сдерживать крик.
— Я люблю тебя! Люблю больше жизни. Никогда не бросай меня, без тебя я погибну.
— Никогда, слышишь? Никогда! Ты моя.
Он говорил это в тысячный раз, и я с нетерпением ждала тысяча первый.
Первые результаты расследования авиакатастрофы появились спустя год. Всё, что мы получили, — неясную формулировку: "Человеческий фактор. Износ оборудования". Ретта обвиняли в ошибке пилотирования, "повлекшей крушение воздушного судна и гибель человека". Также обвинение было предъявлено "Митчелл Инкорпорейтед" в ненадлежащем контроле за состоянием технического парка.
Чтобы опровергнуть все нападки, муж начал собственное расследование. Даже через год после трагедии появлялись новые обстоятельства. К примеру, механики, проводившие плановую замену частей самолёта, в тот день получили детали с другими маркировками. Дилан недоумевал, как такие важные обстоятельства могли быть упущены в процессе следствия. В нашем домашнем кабинете проходили длительные консультации с юристами, специализирующимися на гражданском и уголовном праве. Муж всерьёз собирался отстаивать честь как своей компании, так и друга.
На третью годовщину смерти Майка я не поехала — Роберту к тому моменту не исполнилось и двух месяцев, и Макса в Лонгвью отвёз Стив.
Он всё ещё не был желанным гостем в нашем доме. В основном связь между нами держалась через Кимберли. Я понимала, что значила последняя фраза, брошенная Диланом, и форсировать события не собиралась. Но как же счастлив был Макс, как визжала от радости Эбби, когда Стив наконец переступил наш порог. Разумеется, в тот день Дилан остался дома.
Дети занимали всё моё время. То, что их не касалось, отошло на второй план, но вскоре Фиби всё чаще стала намекать, что неплохо было бы мне возобновить писательскую карьеру. Второй альбом о приключениях Лиззи был скомпонован ещё до рождения Роберта, но я полностью сосредоточилась на малыше и дело до конца так и не довела. Когда в конце весны я снова появилась в издательстве, под мышкой у меня была зажата пухлая папка со наработками.
Первой, кого я встретила, выйдя из лифта на десятом этаже, была Лора Холбрук.