Вызов
Шрифт:
К обеду он дошёл до старой стоянки, где он много раз останавливался на отдых во время походов в тайгу. На высоком обрывистом берегу на поляне тёмная проплешина старого кострища и, даже, настил лапника для палатки был на месте от его прошлогоднего похода. Рогульки для котелка тоже были целы. Но валяющиеся вокруг кострища упаковки от сока, жестяные банки от пива говорили о том, что с прошлого лета здесь побывали туристы. Охотники, которые сюда приезжали из года в год, мусора после себя никогда не оставляли. Он снял рюкзак и поставил его на лапник. Скромная пища в рюкзаке: горячий чай в термосе, пара ломтей черного хлеба, в пакете пироги Дарьи Агафоновны, что может быть лучше?
В буйно заросших берегах скрывался омут. Эти угрюмые и, кажется, бездонные чёрные озерца загорожены от прочего мира камышом, зарослями рябины и калины, которые берегут тишь и тревожную красоту потайной речки. Ярослав отошёл за сухим валежником для костра, притащил первую охапку веток, вернулся в чащу, увидел сухое дерево, думал, что это сосёнка погибла, чиркнув топором по стволу, взял щепку, поднёс к носу, понюхал и сам себе не поверил, это оказался реликтовый можжевельник.
Это было невероятно. Откуда он здесь взялся и почему погиб? Ствол был около двух метров. Расскажи Ярослав о своей находке, так вряд ли кто поверит. Кинув мелкие ветки в костёр, он сидел, вдыхая благородный, почти ладанный запах пылающих смол, которые диковинный великан припас за долгий век скрытной жизни. Ярослав не стал открывать термос с чаем, а подвесил на рогульках котелок с водой, сходил в кусты нарвал листьев и веточек смородины и бросил в закипающую воду. Тут же потянуло смородиновым запахом, и он вспомнил своё детство. Его дед всегда готовил чай на травах, то смородиновый, то с малиновыми веточками, ромашковый, с мятой, с листьями лесной земляники или со зверобоем, иногда заваривал иван-чай.
Бросать целое дерево можжевельника, было жаль, но не тащить же с собой через тайгу, этот тяжёлый ствол. Ярослав отрубил три полешка, засунул в рюкзак, надел его, повёл плечами, сделал круг вокруг кострища и, решив, что справится с такой тяжестью, взял трость, сделанную из можжевеловой ветки во время отдыха, и пошёл, сверившись с компасом, надетым на руку, в сторону зимовья, где планировал остановиться. Путь до зимовья предстоял не близкий и вряд ли удастся с грузом добраться до места к заходу солнца. Собираясь в поход, когда каждый грамм на счету, важно найти разумный компромисс между одеждой, снаряжением и провизией. Предугадать заранее, что из вещей точно может пригодиться, а что будет лишь занимать место в рюкзаке – это целое искусство, постигаемое только с опытом, который, как известно, сын ошибок трудных, но можжевеловые полешки хоть и добавили веса, бросать было жаль, и Ярослав неспешно отправился в путь.
Тайга – особый мир, со своим укладом и своими жесткими, а порой и жестокими правилами выживания. Здесь нет указателей, нет путеводителей, а про такие изыски современной цивилизации, как GPS-навигатор, да и просто интернет или сотовую связь, лучше и не вспоминать. Есть только Ты и Тайга. И главный в этом тандеме уж точно не человек. Когда идёшь по тайге, нужно быть максимально внимательным, не забывать смотреть по сторонам и вверх на ветки деревьев, где любит во время охоты прятаться рысь, чтобы прыгнуть на свою жертву сверху. Необязательно пугаться каждого шороха, их в тайге не пересчитать, но осторожным быть обязательно. Острый взгляд пригодится, когда серые сумерки после вечерней зари заполнят существующий мир. Звуки… Их десятки, сотни.… Многие могут быть созданы живыми существами: от неугомонного полосатого бурундука до марала, идущего на солонцы. Всплеск воды в роднике, лёгкий шелест листьев, пение птиц, шуршание травы под быстрыми перебежками ёжика, цокот белки или ночное уханье филина.
До темноты Ярослав успел всё-таки добраться до зимовья и, слава богу, без происшествий. Подошёл к избушке, сбросил с плеч рюкзак и глубоко вздохнув, осмотрелся вокруг: небольшой навес для дров, дальше кострище с металлическими рогульками для котелка, ближе к навесу – шишкодробилка. Скоро в этом зимовье появятся заготовители кедрового ореха. Он открыл дверь, заложенную доской в скобы, занёс рюкзак, поставил на лежанку, заглянул в печку, она была полна дров. На полке над дверью стояли банки с крупой, солью, сахаром, под потолком в мешочке висели сухари. Охотники и заготовители шишки, уходя из зимовья, всегда оставляли продукты, это было обязательное правило для таёжников. Топить печь Ярослав не стал, а вышел на улицу, набрал сухого хвороста и развёл костёр. Сходил под гору к ручью, принёс в котелке воды и повесил над костром. Пока вода закипала, нарвал на поляне земляничных листьев, веточку зверобоя и бросил в котелок.
Вскоре по воздуху поплыл вкусный земляничный запах. Ярослав достал из рюкзака тушёнку и оставшиеся от обеда пирожки, открыл банку ножом и поставил на угли погреть. Где-то недалеко закуковала кукушка. «Явно кому-то в гнездо яйцо своё подбросила и радуется», – отметил Ярослав. А кукушка всё не умолкала, тут из леса вылетела напуганная ястребом серая птичка и, ударившись об окно зимовья, рухнула на землю. Ярослав встал и пошёл посмотреть, что с ней произошло, но птичка вспорхнула и улетела, он даже не успел рассмотреть, что за птица была и почему она вдруг налетела на окно зимовья. «Может слепая или это какой-то знак мне? Если бы я ещё мог это понять. Ладно, поживём, увидим, – подумал он и, посмотрев в небо прошептал: «Господи, присмотри за мной, прикрой плащом своим от всяких бед, я всё-таки твоё творение по твоему образу и подобию. Сохрани меня грешного, а я как вернусь домой, сразу схожу в храм и поставлю тебе самую большую свечку и на храм пожертвую»».
Ястреб полетал над поляной, потом кругами ушёл ввысь и вскоре скрылся за деревьями. Ярослав вернулся к костру, сел и стал смотреть на огонь. Стемнело. Ущербная луна выплыла из-за деревьев и осветила своим синим таинственным светом тайгу. Ему показалось, что там, за огромными кедрами и кустарниками кто-то ходит, и он, даже, слышит шаги и шёпот. На него накатила волна страха. Даже не страха, а какие-то неприятные ощущения и его стала слегка потряхивать внутренняя дрожь. Он за свою жизнь много раз один ходил в тайгу, сталкивался с медведями, со стаей волков, но никогда не испытывал такого. Он не понимал, чем вызвано сегодняшнее напряжение. Что не так? Людей здесь не было, и те шаги и шёпот, которые ему послышались, скорее всего, были в его воображении, но откуда взялось это ощущение опасности. Он приложил руку к груди, почувствовав оберег, сгрёб его в кулак вместе с одеждой, посидев немного, решил укрыться в зимовье. Зашёл, закрыл дверь на крючок, затопил печку и, расстелив на полатях спальный мешок, завернулся в него и закрыл глаза.
С наступлением темноты звуки тайги сделались отчетливее. Ветер гудел в вершинах деревьев заунывнее, и скрип мертвых пихт был сильнее. Под полом слышалась возня и мышиный писк. Из щелей в полу веяло холодом, язычок пламени в лампе колебался, и тени метались по бревенчатым закопченным стенам. Ему показалось, что вокруг зимовья кто-то ходит, он встал, задул лампу и выглянул в окно – никого. Только лёг, как снова показалось, что там кто-то есть. Он вспомнил, что и раньше косули и кабаны подходили к зимовью, но такого непонятного ужаса он никогда не чувствовал. «Охренеть, как старушка меня запугала. Ну, Дарья Агафоновна, паяльник тебе в зад!» – возмущённо воскликнул Ярослав, завернулся в спальный мешок и вскоре уснул.
Проснулся рано, за окном чуть-чуть посерела ночная тьма. Полежал, запустив глаза в потолок, обдумал свои дальнейшие действия и встал. Время было раннее, но, несмотря на то, что вчера вокруг него творилось что-то необычное и загадочное, он выспался и чувствовал себя бодро, как будто вчера не ощущал страха до внутренней дрожи. Взял котелок и пошёл к ручью, прихватив с собой мыло и зубную щётку, а полотенце повесил на шею, не забыл и карабин. Это тайга, здесь всё непредсказуемо. У ручья умылся, облился холодной водой, почистил зубы и, набрав воды в котелок, вернулся к избушке. Котелок повесил на рогулины над кострищем, положив под него сухих веток, развёл костёр.
После завтрака заварил себе растворимый кофе, закурил сигарету, затянувшись первой утренней затяжкой, выдохнул дым и, отпив глоток кофе, блаженно закрыл глаза. Он решил, пока в тайге надо бы реже курить, совсем бросить у него не получалось. Спешить ему было некуда, поэтому он спокойно выкурил сигарету, сходил к ручью вымыл котелок и кружку, вернулся в избушку, оделся и отправился на глухариный ток. Был предрассветный сумрак. Ярослав отошёл от зимовья метров триста, вдруг невдалеке услышал щелчки. Сначала он даже не поверил, тихонько присел под ёлочку и стал ждать.