Взаперти
Шрифт:
Утренний выпуск новостей не передал ничего необычного. Какие-то убийства на окраине города, розыск воров… Всё как обычно, но о малышке ни слова. Никто ничего не заметил. Или заметил, но не стал сообщать. Почему?
Нехорошее и сверлящее зудело где-то в желудке, поднялось до старого сердца и так и застряло в нём. Хорхе знал, что это его последнее дело, и теперь понимал почему. Не потому, что другого ему не надо, а потому, что до другого он может и не дожить.
– Ну, что, – встал он из-за стола, похлопав себя по брюкам, – ехать пора.
Не проехав и двести метров, они вернулись домой. Он и забыл,
Дальше лежала дорога, длинная, как Млечный Путь, она уходила вдаль, куда-то за горизонт, а они всё никак не могли доехать до этого горизонта. Малышка легла на один бок, потом на другой, потом расстегнула ремень и легла уже вверх ногами, опустив голову вниз, так и смотрела на Хорхе вниз головой.
Хорхе решил, что ему повезло, – ребёнок совсем не болтлив.
– Сядь нормально, – сказал он ей.
Девочка подчинилась.
Не болтлив и очень послушен. Хотя о чём с ним болтать, с таким стариком, он сам с собой говорить не хотел. С чего с ним кто-то захочет?
– А где твои дети? – вдруг спросила малышка.
Хорхе аж подавился слюной. Все допросы в его долгой жизни были всегда ожидаемы, а так, чтобы сразу и в лоб, такое с ним в первый раз.
– А у меня нет детей, – сказал он.
– Почему?
– Потому что, потому что…
Что ей сказать, думал Хорхе. Потому что всю жизнь он прожил, как собака, бегающая за палкой туда и обратно, принося её хозяину за еду? Потому что от дела до дела он лечил свои раны, вынимал даже осколки, пару раз без наркоза и сам. Потому что он был бы полным кретином, если бы разделил свою дурацкую жизнь ещё с одним человеком. Эта чёртова ноша была только его.
– Потому что нет жены, – сказал он.
– Почему?
Потому что ни одна женщина в мире не выдержит такого болвана, как он.
– Так сложилось, – вздохнул старик Хорхе.
– У тебя никого нет, – заключила она и опять замолчала.
Хорхе тоже молчал.
Мимо них пролетали дорожные знаки, магазинчики автозапчастей, заправки, кофейни и снова заправки, пара домов на отшибе, они сиротливо стояли, но в них так же бурлила чья-то нелепая жизнь.
Сначала Хорхе был молод, как и все – безрассудно и полушутя. Потом наступила зрелость с великими планами на безбедную жизнь. Ему хотелось лишь заработать как можно больше, как можно быстрей, он сейчас и не помнил зачем, но помнил, что очень старался. И всё та же зудящая мысль – я здесь только перекантуюсь.
Её он напишет себе на надгробии, там ей самое место.
Потом наступила старость, она так быстро пришла, он узнал её по коленям и копне поседевших волос. Хорхе успел даже выдохнуть, вроде как всё, добежал, пересёк финишную прямую, можно уже отдышаться, успокоить уставшее сердце, убитые в хлам колени, убитого жизнью себя, смотреть, как плывёт мимо небо и как другие бегут. А ты уже всё – добежал. Вот только куда? Хорхе печально вздохнул.
До того самого дома оставалось ещё полпути. Он отдаст им ребёнка, заберёт свои деньги и пойдёт доживать свою жизнь.
Он и думать сейчас не хотел, что будет потом. В лучшем случае, её продержат до нужного им момента, потом всё разрешится, и её отдадут. Отдадут… Только кому? Чья же ты дочь? – Он опять посмотрел на ребёнка.
Дебора сидела, улыбаясь, будто не случилось ничего. Будто не провела она эту ночь в доме незнакомого человека. Хорхе плохо разбирался в детях, он и себя-то помнил только лет с восьми. Во сколько дети начинают болтать? Как долго кого-то помнят? Во сколько могут назвать своё полное имя – всего этого он не знал.
– Как твоё полное имя? – попытался опять спросить он.
– Дебора, – сказала девчушка.
– А второе?
– Дебора, – повторила она.
– Понятно. А меня зовут Хорхе. Они думают, я испанец, говорят, что похож. Здесь много испанцев, но я не из них. А ты, значит, Дебора?
– Левит, – вдруг сказала малышка.
– Дебора Левит? – Хорхе чуть не съехал в кювет, но быстро вырулил на дорогу…
– Левит, – повторила малышка.
– Левит, – повторил за ней Хорхе.
Семья Левит была известной в городе, она владела парой фабрик и тремя рынками, парочкой теневых бизнесов и группкой наёмных бандитов. Чёрт возьми, да! Денег у них было хоть отбавляй. Но почему такой детский сад?
Хорошо, теперь-то он знал, что это ребёнок никакого ни прокурора, никакого ни адвоката, просто семьи очередных мафиози. Аж полегчало. Скорей бы избавиться от неё – смотрел он на милое личико, которое теперь перестало казаться таким уж милым. Ребёнок отъявленных негодяев не кажется таким уж ребёнком. Вот тебе и дедуля! Кем был её настоящий дед, он даже знать не хотел.
Всю оставшуюся дорогу Хорхе молчал, молчал и прикидывал, зачем отдавать ребёнка в обычный, ничем не приметный детский сад. Они вообще могли её никуда не водить, разве нет у них нянь и гувернанток? А не всё ли ему равно? Он и сам себя не понимал. Какое ему, собственно, до всего этого дело?
Вдалеке показался забор из красного кирпича и ворота, такие же высокие. Коттеджный посёлок элитного типа не ждал незнакомых гостей. На въезде, похоже, шлагбаум. Замечательно, сейчас начнут выяснять, кто он такой, или не пустят вообще, думал Хорхе, неуверенно подъезжая.
К нему даже не заглянули, когда он проезжал мимо будки с охраной, и охранник не осмотрел авто. Скорее всего, ему уже сообщили номер и марку машины. Скорее всего, их уже ждут.
Хорхе проезжал мимо шикарных домов, похожих на замки или музеи, с заборами выше человеческого роста, с пиками на тех заборах, с крышами дороже, чем вся его жизнь, с коваными балкончиками под теми крышами. Он высматривал номера домов на резных табличках из бронзы: 53, 55, вон там 57-й. Хорхе спрятался за одним из кипарисов. Возле дома стоял человек – тёмный костюм, рука наготове, на поясе под пиджаком. Он ещё не заметил Хорхе, только глазел по сторонам, как чёртов робот: секунду в одну сторону, секунду в другую. Как у него не отваливалась голова?
– Дедуля, ку-ку! – вдруг услышал он за спиной.
Дебора встала со своего места и спряталась за спинку его сиденья.
– Сейчас не время для пряток, малышка, сядь и пристегнись.
Он ждал, пока девчушка залезет обратно, пока вытянет длинный ремень, пока будет слышен характерный щелчок. Хорхе смотрел на охрану, охрана смотрела чёрт знает куда. За спиной возилась девчушка, щёлкая и щёлкая ремнём.
Наконец один парень его заметил, посмотрел на номер машины, стал подходить.