Взаперти
Шрифт:
– Сотрясение? – схватился за сердце Полянский.
– Не волнуйтесь, совсем незначительное, – подошёл к нему доктор. – Если вашей жене и нужно у нас оставаться, то не больше пары дней. Вы можете к ней пройти, – указал он на дверь, ведущую в коридор. – Пожалуйста, в седьмую палату.
Полянский шёл по длинному коридору, обложенному белой плиткой, в которой отражался холодным светом блеск светодиодных ламп.
Они уже подходили к нужной палате, а Полянский всё не знал, как избавиться от врача.
– Разрешите нам побыть…
–
– …наедине.
– Я зайду позже, – понимающе улыбнулся доктор.
Михаэль дождался, когда тот скроется за соседней дверью, и постучал. На стук никто не ответил, он постучал ещё раз, потом дёрнул упругую ручку и… приоткрыл. Дверь с размаху ударилась о стену, сквозняк хлынул в лицо.
Палата была пуста.
На кровати – больничная сорочка.
Окно распахнуто настежь.
7
Поезд
Тусклый свет дрожащего в чьих-то руках фонаря освещал искажённые ужасом лица.
В вагоне нас было семеро.
– Нужно сообщить начальнику поезда, – сказал мужской встревоженный голос.
В тишине помехи и треск блока экстренной связи, и так пару минут.
– Связи, по-видимому, тоже нет, – сказал Полянский.
– По-видимому, – протиснулся к мёртвому телу какой-то старик, – что значит «по-видимому»?
– А то, что это вполне ожидаемо, когда в вагоне заблокированы все двери и отключён свет, – ответил Михаэль.
Подозрительный шёпот сменился вздохами и паническими метаниями по коридору.
Мне казалось, мы с доктором остались единственными людьми, готовыми стерпеть всё, лишь бы добраться до места.
– Всё ещё надеетесь доехать? – посмотрел на меня Полянский, отмывая руки от крови.
– А вы уже нет?
– Я полагаю, всё понятно…
– Что в поезде преступник?
– И, быть может, не один. Держу пари, Берроу, что на следующей станции мы не остановимся. Вы ничего не заметили?
Я огляделся.
– Кроме трупа?
– К чёрту труп, – кинул он полотенце на истекающее кровью тело. – Поезд увеличил скорость. Не чувствуете?
И правда, мы мчались гораздо быстрей.
– Террористы, – еле выговорил я.
– Но этим неврастеникам об этом сообщать не обязательно, – кивнул он на людей, поднявших шум.
– Куда же делась ваша врачебная тактичность?
– Туда же, куда и ваша надменность. Страх всех равняет, не так ли, Берроу?
– Так, – согласился я.
– Вам не кажется, что самое время узнать друг друга получше? – предложил он.
Я поднял на него глаза.
– Не знаю, где видел вас, – продолжал он так же спокойно, – но могу предположить, что в какой-нибудь программе новостей, как вора, – сказал он, осмотрев меня с головы до ног.
«Вот ты ж гад!» – подумал я.
– Нет-нет, не надо на меня так смотреть, – поспешил оправдаться Полянский, – я ничего против воров не имею. Против лжецов – да, против воров – нет. Эти ваши часики далеко не подделка, ведь так? И стоят они порядка двух миллионов, если не больше. Но смею вас разочаровать, даже там, куда вы направляетесь, загнать их по той же цене будет непросто. Они выпускались в ограниченном количестве, поэтому вычислить, кто именно является их владельцем, достаточно легко. Так что, если вы и продадите эти часы, так только по цене драгметалла, ну, и бриллианты, конечно же.
– Я смотрю, вы тот ещё доктор.
– Почему же, я врач. Раньше я спасал людей.
– А теперь?
– А теперь я спасаю себя, так же, как вы, Берроу.
– Значит, о себе вы ничего не расскажете?
– Но и вы о себе ничего не сказали, это я за вас всё сказал.
А ведь он был прав. Полянский говорил так уверенно, что я и не думал юлить.
– Не переживайте, – ухмыльнулся он, – в поезде, где орудует убийца, вор – не худший человек.
Полянский ещё раз осмотрел труп.
– Можете определить, какой калибр? – спросил он меня.
– Я? С чего это вы решили, что я могу?
– Ну мало ли, что вы умеете.
– Думаю, не больше, чем вы. – У меня уже свело челюсть от ненависти к этому докторишке.
– Ладно, не кипятитесь, Берроу, обстановочка не из приятных. Я напуган не меньше вас. А здесь, похоже, стреляли из кольта.
Он приоткрыл жилет пассажира, оголив голубую рубашку, окровавленную до брюк.
– Значит, у убийцы и нож, и пистолет?
– Полный арсенал…
Нас было семеро. До настоящего момента.
Потому что, когда мы все, наконец, собрались, не хватило уже одного.
– Ну и кого среди нас нет? – спросил Полянский.
– Вы хотите сказать, тот и убийца? – спросил кто-то из пассажиров.
– Я хочу сказать, что теперь нам стоит держаться вместе.
– Господина из второго купе, – сказала Хосефа.
Всё это время, пока остальные метались по коридору, пытаясь выломать двери, вспомнить молитвы и сорвать неработающий стоп-кран, Хосефа стояла возле окна, всматриваясь в густую метель. По виду ей было уже получше. Когда страх пожирает всех, а не только тебя одного, безысходность постепенно уходит. Мне казалось, она была даже рада тому, что теперь ни я, ни Полянский не считали её слова ложью. К ней и правда кто-то приходил, она и правда не резала себя сама, всё, что она говорила, было правдой, странной, но что ж с того?
– Вы его знали? Пассажира из второго купе? – спросил я Хосефу.
– Нет. Он только помог мне подняться. Здесь жутко неудобные ступени, – сказала она, чуть подёргивая правым плечом.
– Как он выглядел? – спросил Полянский.
– Невысокий, в коричневой шляпе…
– Он прикрывал ей лысину. Этот господин был от нас за стенкой, – сказал старик, подслушавший нас.
Он прижимал к себе маленькую девочку лет четырёх. Она уже почти не плакала, только всхлипывала иногда.
– Ваша внучка? – спросил я.