Взгляд с обочины 3. Аглон
Шрифт:
– Работами сейчас руководишь ты?
– Я…
– Ты не справляешься со своими обязанностями.
– Отдал план.
– Исправляйте. Завтра я зайду проверить. Следующие этапы без меня не начинайте. Если будут ещё ошибки, тебе, возможно, стоит сменить профессию.
– Знаешь что… – Норнолассэ встряхнул головой, как будто просыпаясь, и продолжил совсем другим тоном, возмущённым, а не потерянным. – Ну, может, я и перепутал! Можно подумать, только вы с Куруфинвэ строить умеете! Это не первое здание, которое я строю!
– Предлагаешь проверить их тоже? – опешил Тьелпэ.
– Нет. Предлагаю тебе сбавить тон.
Тьелпэ глянул неприветливо и сухо закончил:
–
– Что-то случилось?
– спросил тот.
– Нет. Я заметил ошибку, сейчас её будут исправлять. Ты меня искал?
– А что за ошибка?
– Они забыли поставить лестницу на второй этаж, - послушно ответил Тьелпэ, хотя внезапному интересу, похоже, удивился: до сих пор Майтимо интереса к рабочим мелочам не проявлял.
– Вообще? – Майтимо приподнял брови.
– Да. Перепутали, какую комнату строят, видимо.
– Там Норнолассэ старший? – задумчиво. – Тогда неудивительно, учитывая всё случившееся… - Он заметил вежливо-вопросительный взгляд и пояснил: - У него брат погиб вчера. Ты не знал?
– Нет.
– Тьелпэ покачал головой, но непохоже было, что с раскаянием или сочувствием.
– Я так и понял, - кивнул Майтимо. – Тебе стоило указать на ошибку как-то мягче, а не обвинять сразу.
– Я не обвинял.
Смотрел Тьелпэ терпеливо и внимательно, но Майтимо не мог отделаться от ощущения, что он просто ждёт, пока бессмысленный разговор закончится, потому что вслух спорить со старшим невежливо.
– Но обычно же он справляется? – старший решил предпринять ещё одну попытку.
– Да. – Тьелпэ подождал продолжения и спросил сам: - Я могу идти, или ты ещё чего-то хотел?
Майтимо собирался уже покачать головой, но в последний момент передумал:
– Можешь зайти в мастерскую вечером? Я над небольшой безделушкой работаю, но одному неудобно.
Тьелпэ так же вежливо подтвердил, что свободен, что обязательно зайдёт и обязательно поможет, и они разошлись. Если он и удивился, что главе дома некому подать инструмент, то разглядеть это Майтимо не удалось.
Короткий разговор вдруг напомнил ему, что с племянником они, на самом деле, знакомы непростительно мало. По Аману он помнил Тьелпэ ещё ребёнком, послушным и тихим. Когда-то в Форменосе Курво иногда просил за ним присмотреть, но такое общение насыщенностью не отличается, особенно, когда тот же Курво чуть что ершится и требует не вмешиваться в воспитание. Да и давно это было. В Эндорэ ребёнок быстро и внезапно вырос, а он упустил этот момент, отвлёкшись на плен, выздоровление, решение династического спора и расселение братьев по новым землям. Близкому общению при этом ненавязчиво, но всегда мешала разница в возрасте и, соответственно, в статусе. Может, с Амбаруссар Тьелпэ и говорил на равных, но с остальными, начиная с Турко, он привычно прятался за вежливостью. Как сейчас. И как при всех прошлых встречах в Эндорэ, пока братья не расселились по разным городам вдоль границы. Тьелпэ терпеливо поддерживал светские разговоры, но чаще отмалчивался. Как в работе над протезом, когда он помогал отцу - по большей части подавая инструмент и не мешая старшим общаться.
С мастерами, как помнилось по Митриму, племянник говорил так же вежливо - а подслушанный теперь разговор это опровергал. И неприятно резанул слух равнодушием.
Предлог для общения он придумал в последний момент и сам понимал, что сомнительный. Теперь ещё и безделушку придумать надо – и лучше бы не деревянную: мало
***
Вечером, когда Тьелпэ зашёл в мастерскую, на видном месте напротив входа наглядно лежал новый венец, подарок Курво, а на других полках – поделки уже самого Майтимо, удачные и не очень. Тьелпэ скользнул по ним взглядом, и его лицо опять стало подчёркнуто вежливым, как в утреннем разговоре. Майтимо, давно не питавший иллюзий насчёт своих талантов, только усмехнулся себе под нос. В детстве он ещё надеялся однажды выучиться и доказать отцу, что тоже всё умеет. Но это прошло. Желание поработать руками, впрочем, иногда возвращалось. После Тангородрима даже чаще: хотелось доказать уже себе, что полторы руки тоже на что-то годятся. Многие повседневные действия он давно привык делать левой, но в мастерской он бывал реже, и временами инструмент всё равно ложился в руку странно и непривычно, живо показывая, с чем он работает реже всего.
– Что мне нужно делать? – спросил Тьелпэ, останавливаясь рядом с верстаком, залитым желтеющим светом из окна.
Пошарив на полке, Майтимо достал кусок малахита, который начинал обрабатывать, но не доделал.
– Вот, посмотри.
– Он протянул длинный узловатый камень племяннику.
– Я хотел сделать подсвечник и уже начал, но понял, что могу испортить. А было бы жаль. Смотри, вот здесь низ, здесь чашечка, а форму я бы почти не менял, подчеркнуть только…
Тьелпэ ласково погладил заготовку, покачал в пальцах, проверяя центр тяжести. Камень и правда был хорош: гроздь крупных сферолитов, внутри которых даже не самый тонкий слух мог различить чёткий и яркий узор.
Часть работы Майтимо мог делать и сам, инструменты в протез подставлялись самые разные. Но гибкости не доставало, а даже простой удар молотком, как выяснил он когда-то, этой самой гибкости требует на удивление много. Особенно, если важен угол удара. И если, например, резец можно переложить в левую руку, то правой всё равно не всегда получается держать заготовку в нужном положении неподвижно, как ни прижимай, – так что помощник ему и в самом деле не помешал бы.
Сначала они работали молча, присматриваясь к друг другу, но по вежливому лицу младшего видно было только то, как тщательно он помнит о субординации, подавая инструмент и отвечая на замечания о погоде. Майтимо уже начал сомневаться в успехе своей затеи, но в какой-то момент, когда он перевернул заготовку, намечая место удара, и сказал племяннику придержать вот здесь и вот так, тот нерешительно замер.
– Что такое?
– вопросительно поднял голову Майтимо.
Тьелпэ помедлил, отбрасывая, видимо, самые нелестные формулировки, и осторожно предложил:
– Может, немного левей?
– Левее?
– он отложил зубило, ощупал заготовку.
– Но тогда же сместится центр тяжести.
– Центр тяжести можно исправить потом. А так она расколется.
– Ты это слышишь или есть какие-то видимые признаки? – полюбопытствовал Майтимо, продолжая водить по камню пальцами.
– Слышу. Видимые признаки не знаю, но это и ушами слышно при ударе. И наощупь, вибрация в руку отдаётся.
– Куруфинвэ тебя хорошо натаскал, - улыбнулся Майтимо, ставя зубило левее. Но ударить ему не дали и теперь: Тьелпэ, снова помедлив, вопросительно взялся за свободную часть - мол, можно? – и когда Майтимо разжал пальцы, то передвинул зубило ещё на полпальца и немного изменил угол. И только потом вернул инструмент старшему и придержал заготовку.
Следующие несколько минут снова прошли в стоическом молчании, но после особо удачного удара камень задребезжал так печально, что Тьелпэ снова не выдержал: