Взгляни на дом свой, путник!
Шрифт:
«Мне предстоит веселая дорога, – подумал я с тоской. – Интересно, далеко отсюда до Беэр-Шевы? И черт меня дернул вступить в разговор со своими попутчиками!»
И, несмотря на мой мрачный вид, я в течение первых десяти минут узнал много полезных сведений о Челябинске. Точнее, о вкладе евреев в развитие города металлургов… Еще при царе в Челябинске объявился «чайный король» по фамилии Высоцкий. Сей муж снабжал фирменным чаем чуть ли не всю Россию. И более того, самый популярный чай в Израиле носит его имя…
– До сих пор в Челябинске стоит дом Высоцкого, – уточнила словоохотливая спутница.
– Кстати, знаменитый
– Национальность определяет мать, – слабо возразил я.
– Это в Израиле. А Высоцкий жил в России.
– Конечно, он еврей. Такой талант и чтобы не еврей? И похож на еврея, типичный коммандос Армии Израиля, – вмешалась мамаша. – У нас был знакомый, гениальный физик. И тоже Высоцкий. Я знала всю семью, набожные люди, их дедушка был раввин…
– Простите, а кто вы по профессии? – перебил я соседку.
– Я? – с вызовом вопросила дама. – Бухгалтер.
– А откуда вы знаете, что ваш знакомый – гениальный физик?
– Как откуда? – с обидой проговорила соседка. – Все это знают!
Минут десять я наслаждался тишиной и ландшафтом.
Зелень холмов перешла в каменистые голые дюны – чувствовалось приближение пустыни. Мощно и сыто урчал двигатель, оба водителя – а на такое расстояние, как правило, экипаж сменный – о чем-то болтали. Еще при посадке я обратил внимание на торчащую из кармана рукоятку пистолета у одного из водителей. А на полке мирно покоился знаменитый автомат «узи». «Живут, как на передовой, – вздохнул я. – Сколько так может продолжаться?»
Пустыня Негев начинается после Беэр-Шевы. Город как бы стоит на границе двух зон. Именно здесь осели первые переселенцы, когда ушли из Вавилона и Египта. Чтобы создать подобный город на песке, необходимо не только умение, но и мужество. Непонятно, на чем держится фундамент больших домов, тяжесть которых под силу, пожалуй, скальному грунту. Трудно отметить различие городов Израиля – у всех, в сущности, была одна историческая судьба. Как одно солнце, что всходит и заходит одновременно на севере страны и на юге.
И все же мне показалось, что на улицах Беэр-Шевы больше людей в арабских одеждах. Или они своим живописным внешним видом притягивали взгляд?..
Краснолицый паренек что-то сказал на иврите водителю, и автобус остановился у великолепного здания несколько эклектичной архитектуры – колонны поддерживали каменную галерею, что соединяла две несущие конструкции.
– Университет имени Бен-Гуриона. – Паренек стянул с полки свою поклажу. – Я там учусь на механическом факультете.
– Будете гениальным механиком, – сорвалось у меня с языка.
Мамаша бросила на меня огненный взгляд:
– Думаю, что – да!
– В Челябинске он был бы еле-еле лаборант. – Мне хотелось чем-то смягчить наше расставание.
– В Челябинске, – женщина собирала свои пакеты, – между прочим, когда-то при царе городскую Думу возглавлял еврей Бейвель. При нем люди жили как люди, с освещением, с хорошим водопроводом и булыжной мостовой. Так что Фима и в Челябинске бы стал человеком.
– Так то было при царе, мама. – Паренек по имени Фима озорно подмигнул мне и направился к выходу. – Всего вам хорошего.
Я отсалютовал
Через час в нагромождении мертвой земли по обе стороны от дороги, что соединяла Беэр-Шеву с легендарным и трагическим Содомом, точно из песка поднялся городок Димона, промышленный центр пустыни Негев. Основанный в 1955 году, Димона поначалу был вроде «общаги» для рабочих, что трудились у Мертвого моря, добывая соль и фосфаты. Сейчас это центр научно-технического потенциала атомной энергетики, благо обнаружены радиоактивные минералы. Но главное, в Димоне, как нигде, видны успехи маленькой страны в сельском хозяйстве: при мизерном потреблении воды в песках, где дохнут скорпионы, произрастает все, чем славятся нормальные субтропики… К слову, о науке. Представляю, какие в атомном центре трудятся «Эйнштейны», если мой товарищ по институту, одареннейшая личность, победитель конкурсов и олимпиад по физике в начале пятидесятых годов Саша О-й добился в Димоне лишь должности младшего инженера.
Рискуя опоздать на автобус, я обошел ближайшие улицы… Хотелось поглазеть на руины древнего города Мам-шита, найденные археологами. Почти не тронутые временем городские кварталы и остатки византийской церкви… Но призывный сигнал автобуса вернул меня в прохладный салон, в котором ноги приходилось накрывать пледом…
И автобус вновь принялся разматывать последние километры моей двухмесячной поездки по земле Израиля. Казалось, где-то в глубине земного шарика раскочегарили гигантскую печку, на которой поджаривают фантастический пирог, что дыбится сейчас перед моим взором: раскаленные горы песка, распадки, одинокие скалы, каньоны, трещины… И навязчивая мысль – как в таком аду держится асфальт шоссе, а судя по виду резины на колесах автомобилей, асфальт в полном порядке.
Мне вспомнился разговор с моим тезкой, директором Иерусалимского института изучения современного общества Ильей Земцовым. Сетуя на отсутствие дипломатических отношений между Израилем и СССР, он говорил: «Мы – маленькая страна, но можем вам дать больше, чем денежные займы больших стран: мы можем вам дать технологию, можем дать толчок вашим внутренним безграничным ресурсам. Вот и судите – что выгоднее стратегически. И кто проигрывает от отсутствия дипломатических отношений. Кстати, у вас были дипломатические отношения с Египтом, однако это не помешало египтянам выдворить в одночасье всех ваших советников».
Я же полагаю, что в разрыве дипломатических отношений после Шестидневной войны не последнюю роль сыграл «биологический» фактор некоторых наших руководителей. И очень жаль… их жаль. Такие вот дела! [5]
А пустыня Негев продолжала свое кружение, нарушая монотонный ландшафт неожиданной панорамой какого-нибудь кибуца. Как взрыв в тишине!
Буйство зелени – пальмы, сосны, масличные деревья. И в них утопают причудливые дома, загоны с лошадьми, коровами, верблюдами. Хлопковые поля…
5
Пока я писал эту повесть, отношения, слава богу, наладились. Урок пошел впрок.