Взлет и падение Лысенко. История биологической дискуссии в СССР (1929-1966)
Шрифт:
С особенным энтузиазмом был встречен доклад профессора Д. А. Сабинина, который ярко, образно доказал методическую недостоверность того единственного опыта с кок-сагызом, который был проведен сотрудницей Т. Д. Лысенко и опубликован им в статье «Естественный отбор и внутривидовая конкуренция». (Все выводы Т. Д. Лысенко, помимо обстрактных теоретических рассуждений, базировались именно на этом опыте.)
Мы считаем целесообразным привести здесь простой математический анализ этого опыта, данный Д. А. Сабининым, чтобы показать, на какой шаткой «фактической» основе было построено стоившее нашей стране сотни миллионов рублей внедрение метода гнездовых посевов леса, который распространял Т. Д. Лысенко на весь растительный и животный мир без всякой дополнительной проверки. «На основании всего, что излагалось выше, — заключил Д. А. Сабинин свой обзор фактов, противоречивших выводам Т. Д. Лысенко, — и в частности на основании превосходных опытов Полтавской опытной
Однако, ознакомившись с опубликованными данными упомянутого опыта, я убедился, что вывод, сделанный автором опыта, является только следствием совершенно произвольного, неправильного подхода к обработке результатов опыта. При правильной оценке данных, опубликованных академиком Лысенко по его опыту с гнездовым посевом кок-сагыза, приходится эти данные отнести в число тех многочисленных опытов, которые свидетельствуют о наличии внутривидовой борьбы в искусственных насаждениях растений.
Рассмотрим, как обрабатывали свои данные по гнездовому посеву автор этого опыта и в чем заключаются его ошибки.
Имея в своем распоряжении результаты взвешивания корней кок-сагыза, посаженного черенками в гнезда при 158 различном числе растений в гнезде, автор привел в таблице данные веса всех растений в гнезде и числа растений в гнезде. Эти данные позволяют рассчитывать средний вес растений в гнезде. На основании цифр, приведенных в работе Лысенко, я построил график. На приведенном графике изображены величины среднего веса растений в гиезде при различном числе индивидов в гнезде— от одного до 13. Как видно, средний вес одного корня в гнезде сильно и закономерно падает по мере увеличения числа растений в гнезде. Точно так же из приведенного графика видно, что по мере увеличения числа растений в гнезде падает наибольший и наименьший вес растений.
Казалось бы, можно было, ограничиваясь этими результатами, просто заключить о наличии взаимного угнетения растений, развивающихся в одном гиезде, как причине, вызывающей уменьшение среднего веса и уменьшение значений веса наибольшего и наименьшего растений в гнезде по мере увеличения числа индивидов в гнезде. Однако автор опыта не удовлетворяется этим и подвергает результаты опыта весьма своеобразной обработке. Он располагает корни растений, получаемых из гнезд, в порядке убывающего веса корней. Соответственные данные приведены в его таблицах.
Расположив в убывающем порядке массу корней растений, получаемых из одного гнезда, автор опыта обращает внимание на то обстоятельство, что, начиная с числа растений, достигающего 5 на одно гнездо, крайнее пятое по порядку растение оказывается меньшим по весу, чем пятое по порядку растение при большем числе растений в гнезде, например при 11–13 растениях в гнезде. Свое заключение об отсутствии внутривидовой конкуренции между растениями одного гнезда автор строит именно на этом превышении величины по порядку веса корня кок-сагыза при большем числе растений в гнезде, например, при 13-ти над весом пятого корня при пяти растениях в гнезде.
Спрашивается, допустимо ли такое сравнение?
Задачу, которую решил автор рассматриваемого опыта, можно сформулировать так: имеются ряды с разным числом членов. Спрашивается, какой вывод можно сделать, сравнивая крайний минимальный вариант короткого ряда, скажем, из 5 членов, с пятым по порядку вариантом ряда из 13 членов.
Ответ на этот вопрос дать нетрудно. Подобное сравнение лишено смысла, а вывод, делаемый на основании этого сравнения, может привести просто к абсурду.
Можно привести пример, иллюстрирующий совершенную недопустимость сравнения различных рядов по методу, применявшемуся академиком Лысенко. Средняя температура июня в Москве значительно ниже средней июньской температуры Харькова. Причина этого достаточно известна. Но попробуем подойти к этому вопросу, пользуясь методами, применявшимися академиком Лысенко для доказательства отсутствия внутривидовой борьбы в насаждениях растений. Выберем температуры первых пяти дней какой-нибудь июньской декады Харькова, расположим эти температуры в убывающем порядке. Возьмем затем температуры 13 дней июня в Москве, включающих и 5 дней наблюдений в Харькове; расположим и эти температуры в убывающем порядке. Затем сравним температуру наиболее холодного из пяти дней в Харькове с температурой пятого по порядку из 13 дней в Москве. Вполне вероятно, что температура пятого по порядку дня из 13 окажется в Москве равной или более высокой, чем пятого дня из пятидневки в Харькове. Если бы это оказалось действительно так и кто-то, следуя методу Лысенко, пожелал отрицать представление о том, что Солнце — источник тепла на Земле, то такое намерение в лучшем случае можно было бы признать забавным. Но ведь именно так и рассуждал академик Лысенко, оценивая итоги своих опытов с гнездовым посевом кок-сагыза.
(Сабинин Д. А. О внутривидовой борьбе в искусственных и естественных насаждениях растений // Внутривидовая борьба животных и растений. 1947. С. 41–43.)
К концу 1947 года дискуссия по вопросам дарвинизма приобрела для ее зачинателя явно неблагоприятный оборот, она резко подорвала его научный авторитет.
Развитие дискуссии и подготовка разгромной сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 года
В дискуссию по вопросам дарвинизма постепенно были втянуты и генетики. Это закономерно, ибо биология и особенно генетика развивались после войны за рубежом исключительно быстро и развитие сопровождалось внушительными теоретическими и практическими достижениями. Особенно выделялась на общем уровне биология и генетика в США, где исследования биологических проблем разворачивались после войны исключительно быстрыми темпами. В то же время концепции о наследственности самого Т. Д. Лысенко не претерпели за этот период существенного развития. Естественно, что основная масса советских биологов стала понимать, что монополизм и засилье в советской науке лишь одного направления, представленного к тому же группой ученых, склонных к догматизму и демагогии (Т. Д. Лысенко, И. И. Презент, М. А. Ольшанский, А. А. Авакян, И. Е. Глущенко, П. А. Власюк, Д. А. Долгушин, В. Н. Столетов, Н. Н. Жуков-Вережников, Л. К. Гребень, Н. И. Нуждин и др.), тормозят движение вперед, мешают преодолению общего отставания нашей науки. Партия в тот период поставила, как известно, перед советской наукой важнейшую задачу — «догнать и превзойти достижения науки за пределами нашей родины», и каждый честный ученый хотел внести в осуществление этой задачи свой вклад.
Разочарованию ученых в теоретических концепциях Т. Д. Лысенко способствовал и очевидный провал его широко разрекламированных практических мероприятий — посевов озимых по стерне в Сибири, принесших сибирскому земледелию существенный ущерб и подвергнутых резкой критике в открытой дискуссии, «яровизации» яровых на юге СССР, «внутрисортового скрещивания» и летних поздних посевов сахарной свеклы в Средней Азии Новый выведенный сверхскоростными способами сорт яровой пшеницы для юга Украины, о котором Т. Д. Лысенко преждевременно рапортовал кшда-то на всю страну, также оказался негодным.
Все эти фейерверки, долгое время освещавшие дорогу Т. Д. Лысенко и его группе к безраздельному господству в биологии и агрономии, к 1948 году уже почти погасли. Против Т. Д. Лысенко в ряде докладов выступил молодой Ю. Жданов [34] , в то время заведующий отделом науки ЦК ВКП(б), сын секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Жданова. К этому времени стало ясно, что и руководимая Т. Д. Лысенко Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук им. Ленина работала явно неудовлетворительно, она превратилась в личную канцелярию Т. Д. Лысенко. Выборы академиков не проводились с 1935 года, и проводить их демократическим путем Т. Д. Лысенко не собирался, ибо большинство академиков отрицательно относилось к деятельности своего президента.
34
После одобрения доклада Т. Д. Лысенко И. В. Сталиным Юрию Жданову пришлось покаяться в своих грехах в специальном письме к Сталину, датированном 7 июля 1948 г., но опубликованном в «Правде» в последний день сессии ВАСХНИЛ, 7 августа 1948 г. Юрий Жданов писал в этом письме, в частности, следующее: «С первого же дня моей работы в отделе науки ко мне стали являться представители формальной генетики с жалобами на то, что полученные ими новые сорта полезных растений (гречиха, кок-сагыз, герань, конопля, цитрусы), обладающие повышенными качествами, не внедряются в производство и наталкиваются на сопротивление сторонников академика Т. Д. Лысенко… Ошибка моя состояла в том, что, решив взять под защиту эти практические результаты, которые явились «дарами данайцев», я не подверг беспощадной критике коренные методологические пороки менделевско-моргановской генетики. Сознаю, что это деляческий подход к практике, погоня за копейкой…»
Основной особенностью сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 года являлась предрешенность ее исхода, поскольку доклад Т. Д. Лысенко был предварительно утвержден в Политбюро и лично Сталиным. Стремление добиться новых правительственных санкций против генетиков и инакомыслящих биологов возникло у Т. Д. Лысенко задолго до августа 1948 года. Еще в середине 1947 года он обратился с длинной докладной запиской к А. А. Жданову о положении в биологической науке. Многие положения этой записки А. А. Жданову вошли впоследствии в доклад Т. Д. Лысенко на сессии ВАСХНИЛ. Докладная записка была фактически призывом о помощи, что можно увидеть хотя бы из двух ее абзацев: