Взорванные лабиринты
Шрифт:
– Мы начали слишком крупную игру, профессор, и поэтому я так откровенен с вами. Вы, настоящие ученые, чаще всего не от мира сего. Вы верите в демократию, свободу, в справедливость, во все такие глупости. И в определенные моменты эта вера ставит вас под удар. Вы либо гибнете, либо начинаете работать на нас. У вас есть другой выход - переметнуться к коммунистам, к парням с ясными головами. Но в нашей стране коммунисты слабы. У них нет ни свободы, ни денег, чтобы поддержать вас. Они самостоятельно не поднимут такую махину. Полиция живо сцапает вас вместе с ними, на законном основании конфискует вашу собственность и в придачу ко всему лет на десять упрячет в тюрьму за преступление, которое специально для вас придумают наши юристы. Если
– Что же предлагаете вы?
– голос профессора прозвучал глухо.
– Мы предлагаем дело, - улыбнулся Эгрон.
– Мы, три хозяина, совершаем с вами законную сделку с участием государственного нотариуса. Вы продаете нам свои игрушки за… два миллиона, если один миллион вам кажется мало. Мы в свою очередь заключаем с вами контракт, по которому вы будете назначены на должность главного руководителя всех работ, связанных с расшифровкой информатора. Ваш оклад - сто тысяч крон в месяц. В наше дело мы не пустим никого, и никто не упрекнет нас, потому что мы частные лица.
– Не понимаю, какая вам выгода?
– Для вас это неважно. Мы будем полностью финансировать расходы по вашей работе, отдадим вам и информатор, и письмо. Работайте на здоровье. Мы вам мешать не будем, вы нам. Разве не разумное предложение, профессор?
Фэтон поднял глаза, посмотрел прямо в лицо Эгрона. Сейчас оно не вызывало в нем ни раздражения, ни протеста, ни симпатии тем более. У Фэтона было такое чувство, будто в него выстрелили свинцовой болванкой, которая ударила прямо в сердце и выплеснуло из него все.
– Подумайте, прикиньте, но не затягивайте решение вопроса, - мягко проговорил Эгрон.
– Мы деловые люди, и для нас время - деньги. Вы прекрасно понимаете, что присвоить ваши ценности и пустить их в оборот против вашей воли мы не можем. Да мы и не пошли бы на это. Мы не уголовники, как вы заметили в начале нашей беседы, нет, нет. Мы только деловые люди и предпочитаем действовать в рамках закона.
– Эгрон внутренне усмехнулся.
– Вы должны иметь в виду, - продолжил он, - что здесь вы в большей безопасности, чем были бы по другую сторону ограды этой виллы. Мне кажется, я достаточно ясно и откровенно обрисовал возможные варианты развития событий.
– Эгрон в упор посмотрел на собеседника.
– Вы почти убедили меня, - угрюмо буркнул Фэтон.
– В ваших откровениях заключены истины о… нашей великой демократии. Благодарю за очень предметный урок.
Профессор тяжело поднялся и, сгорбившись, пошел к выходу. Эгрон проводил его взглядом, в котором полыхало откровенное торжество. Теперь он не сомневался, что профессор примет их условия…
Нейман не узнал друга. Насколько Фэтон был бодр до ухода, настолько угрюм и апатичен теперь. Ровным, без всякого выражения голосом он почти слово в слово передал Нейману разговор с Эгроном. Доктор выслушал его, не проронив ни слова.
– Эти типы всегда знают, что делают, - подытожил он тоскливый рассказ друга.
– В конце концов все обстоит не так уж плохо, если они в самом деле дадут тебе возможность вести научную работу.
– Я буду иметь полное право расторгнуть с ними контракт, если они не выполнят своих условий.
– Кто знает, на что они способны.
– Не знаю, ничего не знаю!
– вдруг закричал профессор.
– Ничего не понимаю, - совсем тихо закончил он.
– Успокойся, Рок, не надо паники. Обдумай все. Не спеши, не отчаивайся. Не так уж они всесильны, как он тебе обрисовал. Давай лучше подкрепимся как следует и сыграем партию-другую в шахматы.
Все-таки хорошо, что я здесь не один, подумал Фэтон. Напряжение спало.
Доктор заказал обед.
– Первый раз вижу человека, который так сильно переживает от того, что ему предложили стать миллионером.
– Тебе все шутки, старый пенек. А я не знаю, что принесет миру мое решение: благо или зло.
– Кому-то нужно и шутить, дружище. Конечно, такие негодяи, кого хочешь обведут вокруг пальца. С другой стороны, они почти во всем правы.
Горничная бесшумно расставила на столике тарелки и ушла. Друзья без всякого энтузиазма сели за стол.
Эгрон уже собрался уезжать, когда его окликнул привратник. Звонил из города Роттендон. Проклиная «эту розовую дубину», Эгрон с трудом выбрался из машины. Роттендон срывающимся голосом просил обязательно заглянуть к нему.
Встретил он Эгрона в холле своего городского особняка. Лицо коротышки выражало такой страх, что толстяк не на шутку перепугался.
– Что-нибудь случилось?
– с тревогой спросил он.
Роттендон протянул ему письмо.
– Передали швейцару минут тридцать назад. Хорошо, что я еще застал вас там.
Эгрон, не снимая перчаток, развернул небольшой лист мелко исписанной бумаги. «Уважаемый господин Роттендон!
– стояло вверху.
– Дам не приветствую, потому что в нашем сговоре они не участвовали. Пишет вам Ремми Табольт, которого вы вместе с его верными друзьями попытались отправить в общество самой молчаливой публики. Так вот, ваши ребята оказались сущими болванами. Я таким идиотам не доверил бы даже ограбления какой-нибудь полумертвой старухи. Короче говоря, уважаемые господа, ваши карты биты моим козырным тузом. Не знаю только, успели ваши злодеи собрать свои кости и убраться подальше от полиции. После длительных размышлений мы пришли к выводу, что сделаем очень правильно, если в полном составе явимся к инспектору Яви с повинной. Ибо, я думаю, без труда сумеем доказать дотошным крючкотворам, что творили, не ведая что творим. Полагаю, после наших признаний полиция быстро накроет вашу лавочку. Это первое, что пришло нам в голову после первого тура здравых размышлений. Затем мы принялись думать дальше и после свободного и демократического (не то, что у вас) обмена мнениями пришли к следующему решению. Мы с вами поладим в том случае, если вы навсегда откажетесь от попыток ликвидировать нас. Раскройте глаза пошире и читайте внимательно. Вы в наших руках. По первому же моему сигналу свора инспектора Яви возьмет вас и прочно припечатает к месту, которое вы давно заслуживаете. Сегодня немедленно после получения письма переведете в Главный банк известной вам нейтральной страны 3 (три) миллиона крон на фамилию, которая будет стоять в конце этого письма. В случае неудовлетворения наших требований мы самым вульгарным образом закладываем вас полиции и исчезаем с большой обидой на вас. С приветом Ремми Табольт».
Чем дальше читал письмо Эгрон, тем больше багровело его лицо. Под конец оно приобрело цвет хорошо раскаленного кирпича. Роттендон с тревогой следил за компаньоном. Это был его провал, и он знал - компаньоны не простят.
Эгрон аккуратно свернул письмо и протянул его адресату. Лицо банкира выражало теперь откровенное презрение.
– Не мог даже предполагать, Роттендон, что вы можете быть таким идиотом.
– Вы требовали быстроты.
– Голос Роттендона предательски дрожал.
– У ребят не было времени подготовить все как следует.