Взорвать Манхэттен
Шрифт:
Покачиваясь от изнурительных трудов - праведных и не очень, Юра, крепко держа сумку с валютой и, как он предполагал, бриллиантами, вышел из особняка. Первым его желанием было вернуться домой на такси, но затем он решил не шиковать, да к тому же в вагоне подземки лучше думалось о перспективах, которые были весьма туманны.
Несомненным оставалось одно: в течение суток предстояло бежать из Нью-Йорка, распродав имущество.
Из вагона подземки, следующего из Манхэттена в Бруклин, Жуков позвонил Марку и Вите, предложив выкупить сегодня
Наступил торжественный момент, чье предвкушение достигло своего апогея. Орудуя Лориной шпилькой, Юра без труда вскрыл замок.
О, судьба с ее безжалостными ударами! Бриллиантовое зарево ожидаемых колье, перстней, диадем и всякого рода ювелирных излишеств подменял собой тускленький блеск стандартных компьютерных дисков в прозрачных чехольчиках.
Юра привычно сглотнул горькую слюну очередного разочарования.
Затем посмотрел на настенные часы. Вот и вечер настал… Заодно прикинул, что за часы долларов десять Марк отдаст без вопросов… А Марк должен прибыть с минуты на минуту.
Небрежно перебирая диски, Юра увидел, что каждый был помечен непонятной надписью на английском и датой, а на одном красно и жирно выделялось: 11 СЕНТЯБРЯ. Эта дата, знаменовавшая крушение небоскребов торгового центра, заваливших, кстати, любимый магазин Жукова - 21 век, из которого он потаскал массу замечательных вещиц, заставила его, преодолев навалившуюся усталость, включить проигрыватель и телевизор.
Диск скрылся в недрах устройства, Жуков нажал кнопку на пульте, и тут же на широком экране появились люди. Пятеро. В одном из них он тут же признал мистера Уитни. Люди сидели за огромным столом в каком-то сумрачном, хотя и роскошно отделанном резными дубовыми панелями помещении и что-то неторопливо обсуждали.
Еще два лица показались Жукову знакомыми - точно, где-то он видел этих типажей… Да по телевизору он их видел! Какие-то важные деятели…
Юра прислушался к беседе, но ничего не понял.
Американцы говорили между собой на языке, категорически паркетчику недоступном. Им различались лишь отдельные слова.
Скрипнула незапертая входная дверь, и на пороге появился Марк.
Жуков ругнул себя за невнимательность, но теперь уже было поздно.
– О!
– сказал Марк, шагнув в гостиную.
– Чего смотрим?
– Он мельком оглянулся на экран.
– Новости с секретного фронта?
– То есть?
– удивился Жуков.
– Ну, как… - Марк указал на телевизор.
– Бывший директор ЦРУ… - Затем осекся, прислушавшись.
Замер и Юра, постигая, что крупно и непоправимо влип. Так человек, чувствовавший себя до поры до времени здоровым и деятельным, вдруг ощущает в себе признаки начинающейся болезни - уже неотвратимой, с каждой секундой набирающей силу…
– Это чего такое?
– подозрительно скосившись на Жукова, спросил Марк.
– Да кто его знает… Нашел вот… - откликнулся тот.
Марк подвинул стул, уселся поближе к телевизору. В отличие от простака-паркетчика он очень хорошо знал английский язык, благо, очутившись в Штатах, его освоение поставил первоочередной задачей.
Оба молчали. Говорили только люди в телевизоре, и с каждым их словом лицо Марка мрачнело все больше и больше.
Внезапно запись оборвалась.
– Что-то я не понял… - Марк подозрительно покосился на Жукова.
– Откуда это взялось?
– Он вновь кивнул на телевизор, чей экран застилала васильковая астральная синь.
– Да чего там такого-то?
– с возмущенной ноткой откликнулся Юра.
– Одиннадцатое сентября помнишь?
– утвердительным тоном произнес Марк.
– По всему выходит, эти деятели если не устроили известное всем шоу, то были в курсе, что оно состоится. Вот так. Конечно, если запись - не хохма какая-нибудь… Так откуда кино?..
– Ну… особняк этот чудной знаешь, да? В котором паркет я кладу?
– К Жукову вернулось хладнокровие.
– Я же тебе рассказывал… Про этого Уитни, про «роллс-ройс» его… Короче, он - птица высокого полета. Во-от. Ну, в общем, там, в особняке этом…
– В общем, там ты кое-что тяпнул, - вдумчиво предположил Марк.
– И теперь линяешь… И правильно делаешь, мудила. Только если эти ребята узнают, что у тебя есть такое кино, я за твою шкуру дам… Вернее, не дам ни цента. А Уитни твой не птица, а бомбардировщик. И готовься принять от него на свою голову весь боезапас. И меня, ты, кстати, впутал…
– Да ладно тебе, - отмахнулся Жуков.
– Ну, прилип диск и прилип…
– Значит, так, - сказал Марк.
– Я ничего не видел и не слышал. Давай показывай барахло, я «вэн» подогнал, грузимся, и я тебя больше не знаю, усек?
– Да чего ты тут драму с трагедией… - начал Жуков, но Марк категорическим жестом рубанул перед собой воздух, сказав:
– Слышь, ты, высокомолекулярное соединение… Ты себе закажи плиту надгробную с эпитафией: «Он был оптимистом». Если нас теперь и пронесет, то только чудом. Ты попал, и сам это знаешь. Другое дело - может, не понимаешь до конца… Но конец будет. И принцип: а Хилари нам Клинтон! – тут не пройдет. Хочешь совет? Хотя советчик я не лучший, ибо мое чувство юмора сильнее чувства жалости.
– Ну…
– Ни о чем не спрашиваю, потому что ни о чем знать не хочу, но лично я теперь заинтересован в одном: чтобы ты грамотно «сделал ноги». В Штатах тебя вычислят в три приема. А может, и в один… Линяй в Рашку. И затеряйся в ее глубинах. Ксивы сообрази новые, со старыми погоришь. И сиди там тихо, как говно в траве.
– Он задумался, покусывая нижнюю губу.
– Знаешь, - произнес невесело, - пожалуй, не нужно мне твое барахло… Пожалуй, нужно мне отваливать на всех парах…
– Ну, а с дисками чего делать?
– растерянно спросил Жуков.