Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»
Шрифт:
Двадцатого ноября я отправил Джейми веселое письмецо:
Джейми,
Вчера Алексис сказал мне, что ему позвонил известный владелец банка и пригрозил отключить свои банкоматы на следующий день после выборов, если меня назначат министром финансов. Алексис в ответ спросил, сколько ему лет. Банкир сказал – шестьдесят пять. Тогда Алексис изрек: «Если вы свергнете меня, я достаточно молод, чтобы подняться снова. А вот вы – уже нет!»
В такие мгновения я по-настоящему гордился своими друзьями, старыми и новыми, и радовался обретению заклятых врагов.
Запустение
Без таланта Т. С. Элиота или Джона Стейнбека трудно достоверно передать масштабы катастрофы в Греции на январь 2015 года. Поэтому обойдусь численными показателями и сопоставлениями.
Великобритания в начале 1980-х годов испытала сильное потрясение, когда безработица выросла четырехкратно. Ущерб нанесла рецессия, продлившаяся всего год, 1980–1981, когда национальный доход упал на 1,26 %. Следующая рецессия, поразившая Великобританию, пришла
К 2010 году, когда нам выделили первый кредит, национальный доход сократился на колоссальные 7,5 % по сравнению с предыдущим годом. Улучшилось ли положение страны по выделении кредита? Вовсе нет. Напротив, в 2010–2011 годах доходы упали еще на 8,9 %. Для сравнения, финансовый 2011/2012 год был хорошим, экономика сократилась всего-навсего на ничтожные 1,1 %. Чем мы были обязаны этому относительному затишью? По иронии судьбы, виной был политический кризис, вызванный депрессией; у нас либо не было правительства, либо оно было слишком слабым для того, чтобы принимать законы, вводящие новые меры жесткой экономии!
Но едва премьер-министр Самарас пришел к власти в июне 2012 года, опираясь на небольшое, но крепкое парламентское большинство, «Тройка» потребовала от него наверстать упущенное, и политика жесткой экономии стала реализовываться с удвоенным рвением. Результат? Наступил самый кошмарный год, когда национальный доход упал на 14 % к концу 2013-го и еще на 3,3 % в 2014 году.
Когда британские друзья сочувственно замечали, что Греция сегодня находится там, где Великобритания была во времена Великой депрессии, я благодарил их за продиктованное благими намерениями сравнение, но считал себя обязанным указать на различия. С 1929 по 1932 год экономика Великобритании сократилась на 4,9 %, а безработица выросла с 8 до 17 %. (Тут так и просится на ум греческий вариант персонажа Джона Клиза из скетча труппы «Монти Пайтон» о четырех йоркширцах, восклицающий: «Вот это да! Как вам повезло!») Для сравнения: Греция пережила рецессию, затянувшуюся на шесть лет, потеряла 28 % своего национального дохода, минимум каждый пятый работник лишился занятости, а уровень безработицы повысился с 7 до 27 %, при этом безработица среди молодежи составила более 65 %.
Но все же сегодня, когда я пишу эти строки, остаются те, кто верит, будто к концу 2014 года экономика Греции начала поправляться – и обрела бы отменное здоровье к концу 2015 года, если бы не идиотизм греческих избирателей, что пренебрегли восстановлением страны, проголосовав 25 января 2015 года за людей вроде меня. Подобно непослушным детям, что кричат с заднего сиденья: «Мы уже приехали?» и отвлекают водителя, греческий электорат заставил страну свернуть с дороги к восстановлению, когда уже (якобы) показалась финальная прямая. Словом, если бы не старания гнусного министра финансов в правительстве греческих популистов, которые пришли к власти по итогам выборов, третий кредит вовсе бы не понадобился. Насколько обосновано это мнение?
Ломаная серая линия на рисунке 1 показывает общий брутто-доход Греции без учета статистических уловок, выраженный в евро. Черная линия поверх серой репрезентирует среднее значение за четыре месяца, более четко иллюстрируя общую тенденцию. Затененный овал относится к тому периоду 2014 года, когда будто бы началось восстановление. Вы его замечаете? Греческие избиратели не разглядели.
Рисунок 1. Национальный брутто-доход Греции (ежеквартально), 2007–2014 годы, с наложением среднего значения за четыре месяца
Вскоре после того, как стало ясно, что я могу стать министром финансов Греции в данных экономических условиях, я выступил с речью перед членами Европейского парламента, журналистами и прочими фигурами из числа тех, кто, как считается, формирует общественное мнение. На вопрос, поставит ли новое правительство под угрозу «недавно начавшееся восстановление», я не мог ответить иначе, кроме как приведя разоблачающие цифры, которые до того почти не публиковались в прессе.
В Греции проживают 10 миллионов греков (население быстро сокращается вследствие эмиграции), объединенных приблизительно в 2,8 миллиона домохозяйств с точки зрения налоговых органов.
Из этих 2,8 миллиона домохозяйств 2,3 миллиона хозяйств (и 3,5 миллиона налогоплательщиков) имеют перед налоговыми органами задолженность, которую они не в состоянии погасить.
Один миллион домашних хозяйств не может оплачивать счета за электроэнергию в полном объеме, тем самым вынуждая поставщика «грозить и притворяться» и гарантируя, что целый миллион хозяйств живет в страхе перед отключением света, а поставщику грозит банкротство. Фактически государственная энергетическая корпорация Греции отключает около 30 000 домов и предприятий в месяц из-за неоплаченных счетов.
Для 48,6 % семей основным источником дохода являются пенсии. Однако «Тройка» требует дальнейшего сокращения пенсий. Размер пенсии по старости (700 евро) сократился примерно на 25 % с 2010 года и должен быть сокращен вдвое в течение следующих нескольких лет.
Минимальная заработная плата уменьшилась (по приказу «Тройки») на 40 %.
Другие льготы сократились более чем на 18 %.
Около 40 % населения говорят, что не в силах выполнить свои финансовые обязательства в этом году.
Безработица выросла на 160 %, в итоге 3,5 миллиона трудозанятых в настоящее время обеспечивают потребности 4,7 миллиона безработных или недееспособных греков.
Из 3 миллионов человек, составляющих рабочую силу Греции, 1,4 миллиона остаются без работы.
Из 1,4 миллиона безработных лишь 10 % получают пособие по безработице и лишь 15 % претендуют на какие-либо льготы. Прочие вынуждены выживать как придется.
Среди тех, кто занят в частном секторе, 500 000 человек заработная плата не выплачивалась более трех месяцев.
Подрядчики, работающие в государственном секторе, получают оплату в течение 24 месяцев после выполнения работ и опережающей уплаты налога с продаж.
С 2008 по 2014 год малые и средние предприятия сократили рабочую силу на 29,3 % и снизили выпуск продукции (в пересчете на добавленную стоимость) на 40,2 %.
Половина все еще действующих компаний по всей стране имеет серьезную задолженность по обязательным взносам в пенсионные и социальные фонды по персоналу.
В 2013 году 36 % населения официально проживало у черты бедности или социальной изоляции. Этот процент растет.
Располагаемый доход домохозяйств сократился на 30 % с 2010 года.
Только за 2009–2011 годы расходы на здравоохранение снизились на 11,1 %, при этом значительно выросла численность жертв ВИЧ-инфекции и туберкулеза и число мертворожденных.
Неужели какая-либо из этих мрачных цифр официальной статистики, документирующей превращение нашей страны в безжизненную пустошь, может считаться признаком улучшения ситуации? Или же они, возможно, объясняют, почему греческие избиратели отказались замечать декларируемое восстановление экономики страны?
Греко-становление?
Тем не менее, в декабре 2014 года правительство и «Тройка» категорически заявили, что успех неизбежен, а экономика демонстрирует явные признаки возрождения. Даже родился неологизм: «греко-становление». Уровень производства в обрабатывающей промышленности, который в 2011 году сократился на 4 %, а в 2012 году упал еще на 15 % (что сопоставимо с общим падением производства в период Великой депрессии в Великобритании), слегка подрос в 2013 году, но в 2014 году снова стал уменьшаться. Между тем промышленное производство в 2014 году сократилось на 3 %, а чистые инвестиции оказались отрицательными [122] . Что касается занятости: пускай минимальная заработная плата снизилась на 40 %, превратив Грецию в страну мечты для неолибералов всего мира, занятость на полный рабочий день продолжила сокращаться, частичная занятость выросла на несколько процентов, а общее количество отработанных часов снизилось [123] . Разве перед нами и вправду доказательства восстановления экономики?
122
Когда валовое накопление основного капитала (инвестиции в физическую инфраструктуру, например в оборудование) равно нулю, это означает, что его недостаточно даже на покрытие расходов на замену сломавшегося оборудования или амортизацию стоимости последнего.
123
Если когда-либо понадобятся доказательства того, что сокращение заработной платы в разгар жесткой и разноплановой рецессии отнюдь не внушает работодателям уверенность в завтрашнем дне, Греция предоставила тому множество примеров. Забавно вспоминать: я спросил знакомого бизнесмена, чья фабрика изготавливала мебель для ванных, почему он не нанимает больше людей теперь, когда труд настолько подешевел. Он ответил: «Кто станет покупать мои унитазы, когда заработная плата упала ниже пола, и уже никто не может позволить себе отремонтировать ванную?»
Можно ответить утвердительно, если опираться на трюки со статистическими данными. Технически, реальный доход – на жаргоне экономистов это доход, скорректированный с учетом изменения цен на товары – и вправду вырос. Но это был мираж, спровоцированный резким снижением цен, из-за чего покупательная способность заметно укрепилась, но не учитывавший компенсации и громадную стоимость общего долга. В приложении 1 приводится подробное развенчание этого миража.
В основном же рассуждения о восстановлении сводились к тому факту, что к 2013 году Греция стала страной с положительным сальдо; это означало, что экспорт превысил импорт, отсюда и домыслы об улучшении ситуации в целом. С 2010 года «Тройка» обещала грекам, что положительным следствием снижения заработной платы станет рост экспорта, так как сокращение издержек для греческого бизнеса повысит конкурентоспособность страны. К концу 2014 года «Тройка» и правительство наперебой твердили: «Мы же вам говорили», и эти заявления подхватывали иностранные СМИ, финансовая периодика, правительственные экономисты и представители ЕС. «Греция демонстрирует первый профицит за многие десятилетия!» – кричали заголовки.
Если бы хоть кто-то удосужился проверить, когда в последний раз у Греции было положительное сальдо торгового баланса, ему не составило бы труда понять, что ситуация на самом деле ужасающая. Профицит был зафиксирован в 1943 году, при нацистской оккупации, когда грекам не хватало средств на еду, не говоря уже о ввозе товаров из-за рубежа, но страна все же умудрялась вывозить какое-то количество апельсинов, яблок и тому подобных товаров. В 2014 году экономический коллапс привел к аналогичному итогу. Наш мнимый профицит баланса объяснялся углублением рецессии, которая обрушила импорт, тогда как экспорт оставался прежним, несмотря на массовое снижение трудовых затрат [124] . Словом, повод для траура использовали как повод для празднования.
124
Стандартный ответ «Тройки» на этот довод был таков: экспорт не растет потому, что Греция медлит с осуществлением реформ. Но налицо, разумеется, подмена понятий. Неолиберализм предсказывает, что, при прочих равных условиях, снижение средней заработной платы в стране еврозоны должно стимулировать экспорт, поэтому экспорт должен увеличиться после падения заработной платы, даже если не проводилось каких-либо реформ. Реальность опровергла теоретический посыл.