Взрослые
Шрифт:
— Помнишь, что я тебе говорила? — спросила мама. — Это праздник для людей. Я не хочу, чтобы Пози в эти выходные был с нами.
— Мне жаль, дружище, — прошептала Скарлетт.
Пози недовольно скрестил лапы на груди.
— Скоро, — сказала мама, — будет заправочная станция, если тебе надо в туалет.
Скарлетт поняла, что действительно немножко ерзает.
— Надо. — Забавно, как это мама узнала, что Скарлетт хочет в туалет, раньше, чем она сама.
Пози отвернулся к окну.
— Я уеду в Китай, если эта Алекс так и будет болтаться
— Пози, не говори так!
— Черт побери, Скарлетт! Ты понимаешь, что испытываешь мое терпение? — мама повернулась к ней, и ее глаза сверкали от ярости. — Забудь про Пози хотя бы на пять минут! Иначе — я не шучу — ты доведешь меня до белого каления!
10
Патрик остановил машину на последней заправке у поворота к «Хэппи Форест».
Он выключил зажигание и с облегчением увидел, что на заправочной станции есть люди. На протяжении многих миль им не встретилось ни одного фонаря, и дорога выглядела жутковато, хотя часы показывали всего четыре пополудни. За городом Патрик всегда чувствовал себя неуютно. Не стоило смотреть «Избавление» в слишком юном возрасте, думал он.
Патрик, Клэр и Скарлетт выбрались из машины. Патрик поневоле нахмурился, увидев, что Скарлетт открывает дверь для этого «Пози». Патрик не любил, когда Скарлетт тихонько что-то нашептывала: ведь если кто-то говорит шепотом, то это значит, он говорит о нем, о Патрике. Как будто настоящих людей ему было мало. Теперь же еще приходилось думать, о чем сплетничают воображаемые животные.
— Отведу Скарлетт в туалет, — Клэр хлопнула дверью. — Купи мне сникерс, когда будешь расплачиваться.
— Ладно, — Патрик поставил руки на поясницу и выгнул позвоночник. Он чувствовал легкое покалывание в спине: не стоило сидеть за рулем так долго.
Патрик считал, что Скарлетт должна уже забыть этого кролика. Клэр думала, что кролик — это нормально для ребенка, но Патрику уже надоело всюду таскать с собой дополнительный стул. Он был сыт по горло этой игрой. Иногда ему казалось, что Клэр и сама рада поиграть в кролика. Как будто тоже хотела воображаемого друга.
Заправляя машину, Патрик от нечего делать разглядывал женщин, которые вышли из красного «Опель Корса». Это была семья, сразу три поколения: два ребенка, мама и, как ему показалось, бабушка. Маме, очевидно, было холодно в легкой джинсовой куртке, она ежилась, словно пытаясь уменьшиться и зарыться в куртку поглубже. Патрику ее лицо показалось смутно знакомым.
Заполнив бак, он повесил заправочный пистолет и зашел в магазин. И занял место в очереди позади мамы в джинсовой куртке.
— Не взять ли еще дров? — крикнула она через зал. — Если будет холодно — кончатся быстро.
— Как хочешь, деточка, — бабушка следила за двумя девочками, которые с осторожным оптимизмом разглядывали мороженое в холодильнике.
Патрик глазел на конский хвост мамы. Пара седых волосков ярко выделялись на черном фоне. Она выглядела очаровательно, хотя и очень неформально, в своих ботинках и джинсовой куртке.
И Патрик точно где-то уже встречал ее.
Он подумал, может быть, видел ее по телевизору.
Ведущая ток-шоу или актриса из сериала.
— А что с растопкой, Николь? — обратилась бабушка к маме. — У нас хватит или стоит прикупить еще на всякий случай?
Николь. Патрик нахмурился.
Николь Гарсия. Конечно же!
Николь повернулась и что-то крикнула матери в ответ.
Патрик пристально разглядывал Николь, пытаясь вспомнить, каким было ее лицо тридцать лет назад, и в его воображении всплывали ее серьги-кольца и круглые губы, губы, блестящие и красные от леденцов, которые она постоянно сосала.
Николь, раздраженно вздохнув, вышла из очереди и подошла к матери.
— Четвертая колонка?
Патрик моргнул и вернулся в реальность; он кивнул работнику заправки.
— Пятьдесят четыре и сорок семь центов.
По радио зазвучала мрачная новогодняя песня середины 70-х: песня об одиночестве на Рождество.
Патрик услышал, что кто-то встал в очередь позади него. Он просто затылком чувствовал, что это была Николь.
Патрик пропустил ее вперед:
— Проходите. Я возьму что-нибудь еще.
— Благодарю, — Николь заплатила за бензин.
Патрик выбрал жевательную резинку без сахара.
— И это тоже посчитайте, — сказал он продавцу. Он протянул свою карточку и взглянул на Николь, рядом с которой уже стояли дети. Он так и не заговорил с ней, а она уезжала.
Она выходила из магазина. Уже сейчас. Прямо сию секунду! И он ничего не делал, чтобы этому помешать!
Патрик взял сдачу у продавца и шагнул в сторону Николь.
Та говорила с детьми:
— Девочки, никакого мороженого. Выпьете чаю, когда приедем в «Хэппи Форест». Это всего в пяти минутах отсюда.
Патрик остановился. Махнул продавцу зажатой в руке жевательной резинкой.
Затем пружинистым шагом прошел через заправку. Подбросил упаковку с резинкой и поймал ее.
Его настроение не испортилось, даже когда в машине Клэр назвала его бестолковым и отправила обратно за сникерсом.
На въезде в парк стоял мультяшный ежик, и над ним, как в комиксе, висело облачко со словами: «Добро пожаловать в „Хэппи Форест“! Отдых — это сила природы».
Патрик проехал по стрелке, свернул к регистрационным домикам и припарковался рядом с красным «опелем».
— Я все сделаю, — сказал он. — Ждите здесь.
В домике Патрик встал в очередь сразу за Николь. Она уже получила ключи от жилья и карту парка.
— Приятного отдыха! — сказала работница за столиком регистрации.
Патрик проводил Николь взглядом. Потом сам подошел к столу:
— Патрик Эшер.
Он дал свою кредитку и посмотрел, как Николь садится в машину.
— Просто хотел спросить. Я в одной компании с той женщиной, что сейчас вышла, Николь, — он постарался изобразить очаровательную и бесхитростную улыбку. — Могу я взять домик неподалеку от нее?