Взрыв на макаронной фабрике
Шрифт:
…К дому Тенгиза я подкатила ровно в половине девятого. Эксперт нервно прохаживался возле подъезда, явно не веря в мою пунктуальность. Увидев мою новенькую машину, он замер на месте и оторопело уставился на чудо американского машиностроения.
– Чего таращишься? – Я весело оскалилась, наслаждаясь произведенным эффектом. – Садись. Домчу тебя до места службы, так и быть!
Гогочия уселся рядом со мной и восхищенно выдохнул:
– Класс! Откуда?
– Мужики подарили, – небрежно пояснила я. – Ромка и Венька. На годовщину свадьбы.
Некоторое время мы ехали молча. Я соображала, как лучше изложить свою просьбу Тенгизу, а сам Тенгиз наслаждался комфортом моей новой машины.
– Что за дело? – Эксперт перевел на меня затуманенный взгляд. – Ты, кажется, утром говорила о каком-то деле? С чего отпечатки снимать?
Я заерзала на сиденье, отвлеклась и неожиданно для самой себя проскочила на красный сигнал светофора. Тут же раздался мелодичный свисток инспектора ГИБДД.
– Твою мать! – вполголоса выругалась я и опустила стекло.
– Сержант Медведев! – В окно всунулась уже знакомая усатая физиономия. – А-а-а… э-э… Это вы. Здрасте!
– Привет! Как жизнь? Семья в порядке? Жена? Дети? – строго поинтересовалась я.
– Ага, – оторопело ответил сержант.
– Отлично! Что я нарушила на этот раз?
– Н-ничего, – шевельнул усами сержант. – Почти ничего. Так, мелочь – на красный свет проехали… Но это не считается!
– А чего ж тогда свистим? Соловей-разбойник вы наш!
– Положено, – скромно потупился сержант Медведев.
– Так что будем делать? – полюбопытствовала я. – Штраф возьмете?
– Возьму!
Я протянула гибэдэдэшнику две сотенные купюры и проворчала:
– Мздоимец!
Сержант Медведев предпочел не услышать столь лестного эпитета в свой адрес. Он аккуратно положил деньги в карман и приготовил планшет.
– Вы что это, никак собрались протокол составлять? – Я недоуменно вскинула брови.
– Положено, – угрюмо повторил Медведев и убрал планшет.
– Не надо протокола, дорогой. – Я улыбнулась сержанту королевской улыбкой. – Между прочим, мы при исполнении. Тенгиз, покажи товарищу ксиву!
Эксперт, уже давно вертевший в руках удостоверение, протянул его сержанту. Усатый Медведев, увидев золотое тиснение на красной корочке, охнул, взял под козырек и выдохнул:
– Проезжайте, граждане…
Я плавно тронулась с места. Несколько минут Гогочия молчал, а потом задал больной для меня вопрос:
– Так с чего снимать отпечатки, Жень?
В его голосе сквозили нотки уважения, которые мое чуткое ухо уловило мгновенно. Порывшись в карманах джинсов, я извлекла на свет пластиковый пакет с алмазами, найденный вчера в кактусе Родиона. Увидев драгоценности, Тенгиз изумленно присвистнул:
– Ну, Зайцева, ты даешь! Бабушкино наследство?
– Дедушкино, – поправила я эксперта. – К вечеру сделаешь, родной?
Тенгиз нахмурился и на какое-то время замолчал, вертя в руках пакет с алмазами.
– Жень, – наконец молвил он, – это, конечно, не мое дело… Но если эти камни имеют какое-то отношение к якутским алмазам…
– Ты правильно заметил, – перебила я его. – Это не твое дело. Страшилки об этих самых якутских алмазах Ульянов мне уже рассказал, да и американец добавил. Так что не напрягайся. Будем считать, ты выполнил свой гражданский долг, меня предупредил, и я сильно испугалась. Сделаешь, а?
Тенгиз посмотрел на меня долгим печальным взглядом, потом вздохнул и обреченно кивнул:
– Сделаю! Куда ж от тебя денешься?
Я обрадованно заулыбалась:
– Спасибо, Тенгиз! Что бы я без тебя делала? Ты только постарайся, чтоб Воваська не прознал про эти камни. Отберет как пить дать. А они мне дороги как бабушкина память.
– Дедушкина, – поправил Гогочия и убрал пакет в чемоданчик, с которым не расставался никогда.
Удивительный этот чемоданчик! Тенгиз, кажется, и спит с ним. В недрах чемодана скрываются такие сокровища, что Али-Баба и его сорок разбойников застонали бы от зависти. В нужный момент оттуда появлялись самые необычайные предметы, начиная от бутылки «Хванчкары» и кончая разводным гаечным ключом. Я уж не говорю о специфических прибамбасах, необходимых Тенгизу в его нелегкой и увлекательной профессии. У меня сложилось такое впечатление, что при необходимости Тенгиз может извлечь из своего волшебного сундучка даже уменьшенную копию Вовки Ульянова, которая будет так же размахивать руками и материться в мой адрес.
Я остановила машину за квартал до прокуратуры.
– Дальше дойдешь пешком. Не хочу светиться. Значит, договорились? Как только все будет готово – ты мне сразу позвонишь.
– Заметано, – сверкнул белозубой улыбкой Тенгиз. – И все-таки мой тебе совет: держись от этого дела подальше…
– Поздно, родной! Я уже влезла в него по самые помидоры! Теперь либо я их, либо они меня. Да, кстати, помоги американцу достать отпечатки пальцев Анастасии Романовой! А при случае можешь сравнить их с отпечатками с тех алмазов, что я тебе дала.
– Может, тебе еще и акт криминалистической экспертизы предоставить? По всем правилам, с печатями и подписями? – ехидно ухмыльнулся Тенгиз.
– Мне-то не надо, а вот Вовке в скором времени он может понадобиться! – Я задумчиво почесала за ухом. – Ладно, иди, а то на службу опоздаешь!
Гогочия поцокал языком, что-то пробормотал себе под нос на грузинском языке и двинулся в сторону прокуратуры. Я посмотрела на часы. Половина девятого. В полдень меня ждет господин Шульц. Добираться до него, учитывая пробки и время в пути, часа полтора максимум. Значит, у меня еще есть время и надо провести его с пользой. Съезжу-ка я в музей! Идея вроде бы ничего. Ну и что, что Рассел и Вовка уже говорили с работниками музея. Во-первых, Ульянов ни за что не расскажет, что ему удалось узнать, во-вторых, американцу служащие могли и не сказать всего, а он сам мог не обратить внимания на детали, а в-третьих, надо же мне чем-нибудь себя занять!
В музее было прохладно и сумрачно. На входе сидела пожилая женщина и читала какой-то толстый журнал. Посетителей в этот ранний час еще не было, поэтому мое появление стало для дамы большой неожиданностью.
– Девушка, мы еще закрыты, – строго сказала хранительница старины.
– Я знаю. Я, собственно, не на экспонаты пришла любоваться…
– Да? А зачем же вы пришли?
– Ищу свидетелей преступления, – нагло заявила я. – Недавно возле вашего музея нашли тяжело раненную женщину. Она умерла. Вот я и пришла спросить, может, кто-то из работников музея заметил что-то подозрительное в тот день или накануне?