Взрывник. Заброшенный в 1941 год
Шрифт:
– Продолжай.
– Предложил присоединиться.
– Слова красивые говорил?
– Какие?
– Ну, типа: все как один, на борьбу с врагом, не пожалеем жизни и прочее.
– Не знаю, я не спрашивал.
Плохо, что не спрашивал, хотя что мне это дало бы – и подпольщик мог пытаться увлечь молодую девушку броскими лозунгами, всё же народ тут мало циничный.
– Она дала согласие?
– Да.
Плохо.
– О медикаментах ему рассказала?
– Нет.
Это хорошо. Но почему?
– Она ему не доверяет?
– Доверяет, но сказала, что это не её тайна, а значит, она не может самостоятельно ею распоряжаться.
Умница. Даже при плохом варианте, возможно, не всё ещё потеряно. То, что этот погранец родственник девушки, тоже хорошо, ведь какой надо быть сволочью, чтобы родную кровь под петлю подвести. Может, всё ещё устаканится. Да и сделать мы уже практически ничего не можем – вряд ли Аня согласится взять слово обратно, а значит, она по-любому под ударом. С ней вместе и Герка попадает, что плохо, но отсюда можно кое-что хорошее получить.
– Герман, тебе задание. С Аней прямо сейчас сможешь поговорить?
– Да.
– Отличненько. Поступаем следующим образом – она агитирует тебя вступить в подполье, и ты нехотя соглашаешься. Так она должна своему дядюшке рассказать. Доверять тебе можно, но ты не хочешь участвовать в активных действиях, потому как боишься. Не хмурься, так надо. Поговоришь с дядей, прощупаешь его. Я надеюсь, ты не поведёшься на горячие речи? Нет, если они будут, то сделать вид надо, но вестись – ни в коем случае.
Эх, мало, мало цинизма в молодом поколении, выросшем при советской власти.
– Понял, что от тебя надо?
– Да, я должен проверить, не является ли это происками немцев, а если является – то с меня взятки гладки. Состоял, но не участвовал.
Молодец, сообразил.
– Не радуйся особо, захотят повесить – повесят. Хотя, двум смертям не бывать, а одной не миновать. А теперь давай, беги.
– А Аня согласится?
– А вот это уже твоя работа сделать так, чтобы согласилась. Скажи, что выполняешь задание командования, да и её из отряда никто не отпускал, потому она тоже выполняет задание.
– А разве мы в отряде?
– Ну, ты спросил – если не спишь в лесу и с винтовкой не бегаешь, это не значит, что ты свободен, как голубь сизокрылый. Её это тоже касается.
Ой, какой довольный, чуть рот в улыбке не порвал. Блин, детский сад – штаны на лямках. Как они могут вести себя, как дети, а умирать, как солдаты? Ведь эти пацаны и девчонки должны были строить коммунизм, создавать прекрасные семьи, растить счастливых детей… За одно только то, что их планы разрушены, а мечты отодвинуты на неопределённое будущее, стоит закопать весь рейх с его проклятыми жителями, а чем уплатить за отнятые жизни, даже представить себе не могу.
Говоров ещё не вернулся, видно, разговор оказался не из простых. За него и мужиков я не опасался, таких на мякине не проведёшь и так просто не возьмёшь. Время коротал беседой с Фёдором, который постоянно пытался перевести разговор на немецких продажных девок. Когда мне это надоело, поинтересовался, не девственник ли он, после чего отдыхал в тишине. Борис только посмеивался, косясь на обиженного товарища.
А вот и наш переговорщик, по виду не скажешь, доволен или нет.
– Не замёрз? – Говоров остался стоять, намекая, что и мне надо слезать.
Ну вот, опять греться. Сегодня уже столько раз изображал дефиле за ворота рынка, что на меня скоро коситься будут.
– Пошли попрыгаем.
– Поговорили, – Кузьма закурил, как только отошли подальше. – Как ты и предполагал, хотели наладить через себя торговлю продуктами, по их словам, многие с ними уже работают. На предложение немецкого дефицита отозвались положительно, но цены надо утрясать. Цены по продуктам… ну, скажем, приемлемые, повыше тех, что предлагают сейчас за скупку на месте. Но есть у них одно предложение, на которое я им ничего не ответил.
– Оружие?
– Как догадался?
– Перья они носят не из страха, что заметут, думаю, эти мало чего боятся, а с того, что серьёзнее ничего нет.
– Говорят, есть, но мало.
– Чего хотят?
– Пистолеты. На предложение обрезов, а их я всё же предложил, поморщились. И автоматы.
– Губа не дура, автоматов я и сам прикупил бы, да вот только беда – где такого продавца найти.
– Вот они и ищут. Деньги обещают хорошие. Рыжьём.
– А это мысль. Может, им немцы и продадут?
– Не поверят.
– Неужто нет на свете немца, который за хороший кусман золота автомат не продаст?
– Как-то это всё… стрёмно.
– Вот что значит с урками побазарил: рыжьё, стрёмно… Всё одно закинь удочку, что за хорошую цену немчура может и стволы организовать, но цена должна быть очень хорошей. То есть вообще запредельной! Вот тогда поверят и будут торговаться, а дальше посмотрим.
– А с пистолетами? Говорят, раз у нас так много, то, может, поделимся?
– Нет, у нас мало.
– Я то же самое сказал.
– За оружие они нам хорошей цены не дадут, а немцам дадут, никуда не денутся.
– Могут у других купить.
– Чего же не купили? На дворе война, оружия кругом полно, но им нужно специфическое, которое спрятать удобно, и самозарядное, а лучше автоматическое. А где его взять? Пистолеты и револьверы в Красной армии только у комсостава, автоматов мало, зато много автоматических и самозарядных винтовок, но бандитам они, по понятным причинам, не подходят. Из них даже обреза толкового не сделаешь из-за специфического способа работы автоматики – там не пистолетный патрон, со свободного затвора не постреляешь. Так что, считай, всё, что найдут, им не годится. Думаю, дегтярёвские пулемёты и «максимы» им тоже не в жилу. С немецким оружием и проще, и сложнее – пистолетов у них больше, а про автоматы вообще не говорю, но на поле боя их не подберёшь, враг своё оружие не разбрасывает, его только с боем брать. Что-то у урок, конечно, есть, но видно не так много, как хотелось бы, а все другие варианты, или большинство из них, уже опробованы.