Взрывоопасные сестрички
Шрифт:
Обстановка в кабинете оказалась довольно скудной: большой обитый кожей стол с кожаным вращающимся креслом, два жестких стула для посетителей, пара стеллажей и полочка, на которой Джеффри выставил фотографии себя, любимого: он на яхте, он в «порше», он в белом халате и хирургических перчатках.
На стене висели стандартные кардиологические плакаты: большая диаграмма сердца и сердечных артерий, а также цветной постер «Диета для здорового сердца», на котором овощам, фруктам и зелени пытались придать такой же аппетитный вид, как стейку, сыру и муссу из белого шоколада. А еще висела карта – а может, морская лоция – Багамских островов. Любимого убежища Джеффри, судя по всему.
Стену украшали
Я рассматривала его диплом университета Майами, выпуск шестьдесят третьего, когда услышала, как кто-то дергает дверную ручку.
Я застыла.
– Кажется, заперто, – произнес женский голос. – Должно быть, Жанна д'Арк закрыла.
– Вот ведь стерва, – ответила вторая женщина. – Впрочем, есть и приятная новость: раз Гиршона больше нет, может, она уйдет в другое место.
– Хорошо бы.
– А сейчас-то что нам делать? Нужные нам досье лежат там.
– Завтра она явится. Тогда и возьмем.
И обе дамы – надо полагать, медсестры – оставили дверь в покое и удалились.
«Бог ты мой, чуть не влипла, – подумала я. – Может, это не такая уж и ценная идея, особенно если меня тут застукают и вызовут полицию».
Я прижала ухо к двери, желая убедиться, что сестры – или кто-либо другой – не крутятся поблизости. Удостоверившись, что путь чист, я отперла дверь, пулей проскочила по коридору и небрежной походкой вернулась в приемную, будто всего лишь отлучалась в туалет.
«Черт!» – мысленно выругалась я, хватая древний журнал. Оказаться одной в кабинете Джеффри и ничегошеньки не найти! Нет, конечно, будь у меня время покопаться в его картотеке…
«Ладно, мне не в чем винить себя», – решила я и пролистала «Редбук», «Макколл» и «Леди хоум джорнал» и изучила рецепт мясного рулета в «Лучшие дома и сады», когда появилась мама.
– Все путем, – подмигнула она, помахивая рецептом. – Пошли, дорогая.
По словам мамы, Питер Элкин оказался очень дотошным. Он прослушал ей сердце, прощупал живот, постучал по коленкам дурацким молоточком. Все время, пока он осматривал маму, она пытала его, двигаясь по выданному ей списку с искусством опытного следователя.
– Что он сказал, когда ты спросила его, где он был в ночь убийства? – спросила я.
– Сначала ничего не ответил, поэтому мне пришлось прибегнуть к женским трюкам.
– То есть?
– Воспользоваться моим женским шармом. Хоть мне и семьдесят пять, но он у меня еще есть, Дебора.
– Конечно, мамочка, – улыбнулась я. – Мне просто интересно, как ты им воспользовалась, чтобы разговорить доктора Элкина.
– Я сказала ему, что он слишком молод и красив, и ему не стоит связывать себя обязательствами так скоро после развода.
– Погоди-ка. Неужели ты вынудила его рассказать о разводе.
– Ну да, пока он щупал мои лимфатические узлы.
– И вытянула из него признание, что он спит с Вики?
– Отчасти.
– Точнее, мам. Это может оказаться жизненно важным.
– Он признался, что встречается с медсестрой из больницы. Только с ней. Я сделала вывод, что он имеет в виду Вики.
– Разумный вывод. Ладно, а потом?
– И вот тут-то и пригодился женский шарм.
– Слушаю внимательно.
– Я потеребила его стетоскоп и довольно кокетливо заявила: «Ой, да вы слишком молоды и красивы, чтобы связывать себя так скоро после развода, доктор Элкин». «Вы так считаете?» – спросил он. «Безусловно! – ответила я. – Вы теперь у нас один из самых завидных холостяков, и я готова побиться об заклад, что в ночь
– И как Элкин на это отреагировал?
– Сказал, что я права. Он и впрямь был с ней дома в ту ночь, когда убили доктора Гиршона. Ты ведь это хотела выяснить, дорогая? Подтвердит ли Элкин алиби Вики?
Я кивнула. Похоже, моя маменька – мировой судья запросто могла быть моей маменькой – Мата Хари.
Позже, в тот же день, в город прибыла Шэрон, но не одна. Она приволокла с собой Барри Шиллера. Точнее, он приволок ее в своем золотистом «корнише». У него вроде бы был клиент в Веро-Бич, в часе езды на север от Стюарта. Барри собирался поужинать с мамой, Шэрон и со мной, после ужина поехать в Веро-Бич, в четверг переговорить со своим клиентом, а на обратном пути в Бока заскочить в Стюарт, чтобы отвезти мою сестрицу домой. Какая лапочка.
– Я сегодня занята, – ответила я маме, когда она поведала мне об этом.
– Дебора!
– Занята. Буду сидеть в гостиной, смотреть на пляж и считать песчинки.
– Глупости! Ты стараешься избегать Шэрон. И это после того, как вы пообещали мне не ссориться.
– Без комментариев.
– Хочу заметить, что сегодня мой первый выход в ресторан после инфаркта. По-моему, это вполне достойный повод, чтобы ты освободила вечерок, дорогая?
Я вздохнула:
– Ну и куда этот Барристер и Бока ведет нас?
– Я предложила «Гайтано». Это симпатичное тихое заведение рядом с супермаркетом. Ты можешь либо подъехать к моему дому, и мы отправимся туда все вместе, либо поезжай сразу в ресторан и встретимся там.
– Поеду сразу в ресторан, спасибо. И когда назначена вечеринка?
– Столик заказан на половину восьмого. На фамилию Шиллер.
– Полагаю, он весь вечер будет сыпать за едой разными юридическими советами, чтобы оплатить ресторанный счет, а потом выставить счет Шэрон за потраченное на нее время.
– Давай дадим ему шанс, Дебора. Твоя сестра говорит, что Барри очень внимателен к ней.
– За три сотни баксов в час даже я была бы к ней внимательна.
– Дебора!
– До скорого, мам.
Когда я приехала в ресторан, вся троица уже сидела за столом. При моем появлении Барри поднялся. На нем был очередной «с иголочки» костюм от Армани, каштановые волосы лоснились от новейшего «стильного продукта», загорелая, ухоженная кожа пахла одеколоном с тяжелым мускусным запахом. Шэрон выглядела «измученной», как всегда, но в этот вечер она сияла, словно новобрачная. Естественно, я бы тоже сияла, проведя весь день в салоне красоты, где мне обработали лицо, сделали маникюр, педикюр и почистили перышки. Но поскольку я провела день несколько иначе, то и выглядела как обычно. Мама была в восторге уже от одного того, что жива. Первый раз выйдя в свет, как она мне напомнила, мама наслаждалась уделяемым ей вниманием. У столика останавливались друзья мамы, с которыми она давно не виделась, интересовались ее самочувствием (а заодно, как я подозревала, глазели на дочерей, оказавшихся в доме Джеффри в ночь убийства). Мама так хорошо проводила время, что почти не заметила, как Барри, извинившись, ушел покурить свою здоровенную толстую сигару, а мы с Шэрон едва не поссорились из-за разницы между тартинками и тарталетками. Беседа в основном крутилась вокруг достижений Барри на поле для гольфа, его огорчения из-за того, что он не может найти толкового механика, разбирающегося в «роллс-ройсах», решения Барри продать дом в Хэмптоне после «фантастических» летних периодов, проведенных там, и знакомства Барри с известными всей стране адвокатами из тех, которые регулярно мелькают в «Геральд».