Взводный

Берг Александр Анатольевич

— Терещенко! — Громко окликнул я дежурного связиста, который был в моём бронетранспортёре. У меня были и пара трофейных радиомашин, но это для штаба, а так связь была и у меня. — Немедленно свяжись с штабом армии!

— Товарищ генерал, давайте не будем доводить ситуацию до такого состояния, когда всем нам придётся пожалеть, что мы довели её до такого финала. Сейчас будет связь со штабом армии и там вам всё объяснят, что я могу, а что вы.

— Хорошо… — Буквально прорычал Севастьянов, но за это ты мне ответишь, я это без последствий не оставлю!

— Ваше право, только это дорого стоит, когда твои бойцы без раздумий и колебаний, не взирая на последствия, встают на твою защиту, подумайте об этом товарищ генерал. А кроме того подумайте, вступится кто-то из ваших людей точно также за вас или нет, вот только что-то подсказывает мне, что нет.

Севастьянову только и осталось что молча кивнув, выйти из палатки следом за капитаном и пройти несколько метров до короткого немецкого

полугусеничного бронетранспортёра с двумя антеннами. Радист уже вызывал штаб армии и спустя буквально несколько минут ему ответили.

— Товарищ капитан, штаб на связи.

Взяв у радиста гарнитуру, я попросил связать себя с дежурным по штабу, тот ответил буквально минут через пять. К моему счастью, в штабе ещё был начальник штаба, вот такой каламбур получился. Генерал-майор Варенников подошел минут через десять, всё это время мы ждали, мои бойцы снова заняли свой пост у входа в палатку, но при этом поглядывали на залётного генерала и его людей. Хорошо, что этот генерал Севастьянов не полез в бутылку, и пока обошлось без стрельбы. Наконец в рации послышался голос генерала Варенникова.

— Генерал-майор Варенников на связи.

— Товарищ генерал, это капитан Прохоров у меня тут патовая ситуация, только что прибыла пехотная дивизия и её командир, генерал-майор Севастьянов приказал поступить мне с моим отрядом в подчинение его командира полка.

— Капитан, дай мне генерала.

— Товарищ генерал, вас, это начальник штаба армии генерал-майор Варенников.

Генерал Севастьянов взял гарнитуру рации и доложил, что на связи. Дальше он долго выслушивал от начальства кто он такой и что с ним сделают, если он продолжит докапываться до капитана Прохорова. Севастьянов покраснел и стал обильно потеть, наконец ему приказали отдать гарнитуру капитану.

— Значит так капитан, генерал тебе мешать не будет, даже более того, будет исполнять твои приказы, а пока доложи об успехах.

Минут пять я докладывал начштаба о своих делах, и он от услышанного пришел в хорошее настроение.

— Значит ещё и гаубичный полк получил?

— И да и нет товарищ генерал, гаубицы с тягачами есть, а вот расчётов для них пока нет, хотя я и послал своих людей на сборные и фильтрационные пункты, но когда и сколько бойцов они найдут не знаю.

— Ладно капитан, держи в курсе, конец связи.

Я лишь облегчённо выдохнул, конечно происшедшее не прибавит мне приязни от генерала Севастьянова, но мне с ним детей не крестить, и под его командованием не ходить. А генерал очевидно получил основательный пистон он начштаба, и его похоже поимели в особо грубой и извращённой форме и даже без вазелина. А сам виноват, когда тебе человеческим языком говорят, что подчиняемся только штабу армии, то должен сам понять, что мы не простая часть, и тянуть к нам свои жадные, потные и загребущие грабки не стоит, иначе можно по ним и получить, что собственно говоря и произошло.

— Ну что товарищ генерал, может теперь наконец нормально поговорим, обсудим план завтрашний действий?

Севастьянов лишь молча кивнул. Мы вернулись в палатку и прошли к столу, на котором была расстелена карта, а на ней нанесены позиции немцев. Не желавший после полученного пистона обострять отношения, Севастьянов молча выслушал меня. Немного подумав и прикинув, он наконец произнёс: — Может получиться. Не смотря на то, что после выволочки от начальства, а таких разносов он ещё ни разу не получал, он про себя решил, что план капитана может пройти. Похоже до этого капитан просто хотел задержать на сколько получится немцев, но с подходом его дивизии, теперь можно было не только основательно потрепать немцев, но и стать в крепкую оборону. Сейчас действительно не время сводить счёты, но как только ему представится такая возможность, он не прильнет ей воспользоваться, а пока поддержит капитана, это и в его интересах тоже. Сразу после ужина я дал своим бойцам приказ — отбой, так как вставать придётся ещё ночью, времени у меня было не так много. В три часа ночи скомандовал подъём, пока прочухались и позавтракали, прошёл час, я особо не торопил, мы пока укладывались в график. В четыре часа утра мы выдвинулись вперёд, нам на технике это было минут двадцать езды, вот дивизии Севастьянова было похуже, им пришлось семь километров топать пешком, а это полтора часа времени.

Достигнув места засады, техника начала расползаться по опушке леса по обе стороны дороги, а бойцы усилено занялись землеройными работами. Мне требовалась ещё и древесина и много, но пока никого отвлекать на это я не стал, позже. Для начала метрах в 150 от опушки леса бойцы принялись копать стрелковые ячейки, причём глубокие, полного профиля, а от них узкие и неглубокие ходы сообщения в тыл, и было этих ячеек немного. Тут будет передовой заслон, вся задача которого уничтожить немецкую разведку и обозначить линию фальшивой обороны. Встретив отпор, немцы нанесут по ней артиллерийский удар, вот пускай и тратят снаряды впустую. Основная линия обороны была по опушке леса, немного выступая перед ней, метров на сто. Тут я намеривался отрыть полноценную полевую фортификацию с дзотами. Разметив линии будущих укреплений, дал команду на рытью и бойцы с опытом заправских

кротов принялись копать, брать больше, кидать дальше, шучу, для начала аккуратно сняли дёрн и отнесли его в сторону, а потом стали копать укрепления, причём выкопанную землю не разбрасывали. Когда к месту обороны подошла дивизия Севастьянова, контуры укреплений уже были хорошо видны. Для пехоты лопат у меня было не так много, но с полтысячи нашел, а что вы хотели, на каждой машине или бронетранспортёре была лопата, вот их пехоте и выдали. Кроме лопат у меня был приличный запас топоров и пил, которые тоже пошли в дело. Бойцы Севастьянова с ними отправились в лес, недалеко, буквально метров на сто от опушки и принялись валить деревья. Я планировал построить основательные укрепления и Севастьянов даже и не думал саботировать мои приказы, прекрасно понимал, что потом именно ему тут сидеть, а на зло мне портить собственные укрепления он не собирался, всё же не круглый идиот. Оставшимся без дела бойцам вручили носилки, а их у меня было много, также при каждой машине или бронетранспортёре, там всего-то две жерди с куском брезента между ними, на веса, ни места, зато и раненых легко переносить и вот как тут, всю отрытую землю на них уносили прочь, что бы не демаскировать линию укреплений. Уже к 6 часам утра ударными темпами почти всё было отрыто, бойцы тоже хорошо понимали, что чем быстрей и лучше они отроют укрепления, тем меньшие потери понесут сами. На укрепление стенок окопов шли тонкие жердины, а вот на пулемётные точки, которых кстати было много, уже натуральные деревянные срубы с перекрытием, пускай и односкатным, но от ротного миномёта и танковых орудий защитят. Сверху на брёвна наваливали выкопанную землю и затем маскировали снятым дёрном. Всего успели вырыть две линии окопов на расстоянии метров пятьдесят друг от друга, вторая линия проходила буквально по границе леса. А уже в самом лесу, среди деревьев отрыли капониры для артиллерии и техники. Танки стояли глубоко, над землёй были видны только башни, также и для орудий, вот только для них также делали срубы с крышей, лишь задней стенки не было, это чтобы можно было легко закатить и выкатить орудие в капонир. Отдельно делали позиции для миномётов, они располагались в лесу, а тут своя специфика, для миномётов тоже отрыли капониры, но без сруба и крыши, а кроме того пришлось вырубать деревья. Если стрелять из миномёта в лесу, то есть большая вероятность попасть под разрыв собственной мины, стоит ей только при выстреле попасть в ветку дерева, вот я приказал срубить все деревья в направлении противника. Что бы не демаскировать позиции миномётов для авиации противника небольшими полянками, рубили все деревья подряд, делая просеку, а стволы деревьев как раз и шли на срубы для капониров и дзотов. Единственное, над позициями миномётов растягивали маскировочную сеть, благо у меня был их хороший запас и наших и трофейных. К десяти часам утра укрепления были полностью закончены, даже успели сплести из веток деревьев лёгкие щиты, которыми и прикрыли окопы. Это от наблюдения сверху, и похоже эта маскировка действовала, по крайней мере когда над нами дважды пролетели мессеры, похоже изучавшие дорогу, то они у нас не задержались, а затем высоко в безоблачном небе проплыла Рама и также улетела дальше. Пользуясь передышкой, бойцы отдыхали, впереди был бой и многие из них его не переживут, все это хорошо понимали, вот и ловили каждый момент тишины и покоя.

В полдесятого утра из нашего тыла появился гаубичный полк, мои орлы всё же смогли найти народ в расчёты трофейных гаубиц, даже капитана гаубичника нашли, а это главное, тут считать надо на какой угол поднимать стволы орудий, что бы снаряды летели в цель, а не куда бог пошлёт. Пришлось срочно разворачивать полк и отправлять его назад, к началу лесного коридора, а вместе с ним и роту пехоты от генерала Севастьянова, так, на всякий случай. Вместе с ними отправил и радистов с рацией для связи, а корректировщик у меня и так был, он и будет потом корректировать огонь гаубиц. По крайней мере на сегодняшний день снарядов для них хватит, а там возможно ещё у немцев захватим, короче видно будет.

Немцы появились около полудня, не знаю, что их задержало, я, честно говоря, ждал их раньше. Глядя в бинокль из своего штабного бронетранспортёра, который стоял в капонире в паре десятков метров от опушки, разумеется в лесу, и внимательно изучал приближающегося противника. Судя по столбу пыли, дивизия шла в полном составе, а мне вспомнились кадры кинохроники, когда вот также немцы двигались вглубь нашей страны. Они шли по дороге в два ряда, а кроме того и по обоим окраинам, благо дождей давно не было и земля была сухой и плотной. Впереди ехало десятка полтора мотоциклов с колясками, они двигались метрах в трёхстах от основной колоны, и выполняли роль передового дозора. Когда до стрелковых ячеек осталось около сотни метров, огонь открыли два ручника и пара десятков бойцов, они буквально смели немцев своим огнём. Попускать немцев дальше я не видел ни какой необходимости, еще немного и они по любому увидели бы наши укрепления. Траншеи шли также через дорогу, это что бы можно было безопасно перебираться с одной стороны на другую. Сверху просто уложили брёвна, на них ветки с листьями и затем засыпали землёй, а ветки с листьями, это что бы земля не сыпалась между брёвнами.