Взять свой камень
Шрифт:
У него наверняка припасено несколько каверзных вопросов, ответы на которые он знает как “Отче наш”, а я их знать просто не могу, поскольку ни разу не был в тех местах, о которых принужден рассказывать. Некогда нам было готовиться, торопились мы, очень торопились, не рассчитывали на такой поворот… Ну что ж, сам решился сюда пойти, сам и выпутывайся!»
– Говорите, мы слушаем, – поторопил переводчик.
– А чего? – сделал непонимающее лицо Антон. – Билета у меня не осталось, да и не до билетов было, когда
– Попробуйте вспомнить точнее, – терпеливо попросил переводчик. – Это в ваших кровных интересах!
Обер-лейтенант, не стесняясь, зевнул – ему стало скучно наблюдать за полицейскими играми. Волков отметил, что переводчик уже почти не тратит времени на перевод – так, бросает офицеру короткие фразы, кое-как объясняя смысл разговора.
– Я, господин офицер, – обращаясь к обер-лейтенанту, сказал Антон, – должен подумать, вспомнить. Тяжело так-то сразу все. Думаете, легко было сюда добираться? Голодовал, мок под дождичком, – он тонко всхлипнул, – есть хочется, жена незнамо где, может, уже молит перед Господом вместе с малыми детками за отпущение наших грехов…
– Что с ним? – недовольно скривился офицер.
– Притворяется, – равнодушно пояснил на немецком переводчик. – Хочет разжалобить. В России это весьма распространено в беседах с начальниками. У русских веками отбивали чувство собственного достоинства, поэтому нам легко будет превратить их в рабов.
Он подошел ближе к Волкову, легонько похлопал его по спине ладонью:
– Хватит, хватит, Буров! Вы не у себя дома. Бросьте паясничать! Я дам вам шанс доказать, что вы правдивы. Хотите?
– Заставьте век за вас Бога молить, – начал ловить его руку Антон, но переводчик быстро убрал ее за спину.
– Слушайте внимательно, – сказал он. – Получите два часа времени, кусок хлеба, карандаш и бумагу. Напишете все, без утайки, а потом мы снова встречаемся. Держите!
Он сунул в ладонь капитана огрызок карандаша и лист бумаги в клетку, вырванный из школьной тетради.
– Напишете все о родных жены, о своем маршруте. Только точно, Буров. Идите, хлеб тоже дадут.
Знаком подозвав солдата, стоявшего у двери, переводчик показал на задержанного:
– Отведете в кладовку в конце коридора. Запереть, дать хлеба.
Солдат грубо сдернул Антона со стула и толкнул к двери. Подождав, пока они выйдут, переводчик устало потер ладонями лицо и, обращаясь к обер-лейтенанту, сказал:
– Надо вызвать штурмбанфюрера Шеля. Я не провидец, но вполне вероятно, Буров один из тех, кто ему так нужен.
– Вы думаете? – поднял брови офицер. – Он производит впечатление недалекого человека.
– Он все лжет. Причем довольно изобретательно и ловко, – жестко ответил переводчик. – У нас
– Считаете, что все они из одной компании? Но тех двоих поймали совсем в другом месте. И на «лесных призраков» они явно не тянут.
– Поглядим, – доставая сигареты, ответил переводчик. – Скоро все станет на свои места…
В рощице действительно оказалась лощинка – узкая, с пологими краями, она скрывала свое начало и конец в густых кустах бузины. Располагаясь в ней, Зверев еще раз подивился внимательности и предусмотрительности командира – надо же, по туману определил, что здесь есть где укрыться! Помня о постоянных наказах капитана, чтобы рядом с радистом все время находился один из членов группы, Николай приказал Егорову залечь рядом с Костей, а сам выполз к кустам на краю лощины, поднял бинокль и стал ждать, когда у околицы появится знакомая фигура в мятом штатском костюме.
Всюду – на привалах и во время движения – капитан берег радиста: по очереди, сменяя друг друга, ребята помогали Крылову нести рацию и батареи питания, охраняли его. Однажды командир объяснил им, что если бы их было пятеро, трое могли бы вести поиск, а один нести охрану рации и радиста.
Поэтому предусматривалось создание группы из шести человек, чтобы поиск вели две пары одновременно, однако Попов оказался слабо подготовленным, и его пришлось оставить на базе, а теперь, после гибели Трофимова, у них даже нет возможности создать поисковую тройку…
Капитан не появлялся долго. Зверев уже начал волноваться: что могло случиться с их командиром, почему его до сих пор не видно? Заблукал в лесу? Абсурд, его нарочно не заставишь заблудиться. Произошла непредвиденная встреча? Ведь он ушел безоружным, даже пистолет оставил, как будто собрался в гости к знакомым в Москве, а не в деревню в глубоком вражеском тылу. Странный человек, временами просто непонятный. Иногда мягкий, задумчивый, но чаще – собранный, жесткий, не терпящий возражений, не объясняющий, почему и зачем, но требующий – так надо! Надо – и все!
Может, если точно знать, зачем они сюда прилетели, сразу стало бы куда легче, но они – только глаза и руки капитана, причем глаза и руки менее умелые и надежные, чем его собственные. Приходилось это признать, но обидно, если он им просто не доверяет. Конечно, у него тоже приказ, и вполне возможно, что он не имеет права сказать, зачем и куда они идут. Ведет он их уверенно, явно стремясь скорее достичь какой-то одному ему известной цели. Какой? Наверное, об этом знает только капитан да еще в Москве, в центре.