Взятие Вудстока
Шрифт:
– Как ты мог так поступить со мной, Янкель? – визжала она. – Оставил меня здесь одну в самом начале сезона! Как я со всем этим справлюсь? Как буду сдавать комнаты, стелить постели и постригать лужайки – и все одна? Что я теперь буду делать в мотеле в день поминовения погибших солдат? А кто уборные будет чинить? Ни одного хорошего дня я от тебя не получила за всю мою жизнь! Ни одной секунды счастья! Ни разу! Ни одного хорошего дня за целую жизнь!
Мы похоронили папу на кладбище, с которого хорошо видна ферма Макса. В тот же год семейство, владевшее в Бронксе итальянскими
Как выяснилось, самый главный ее страх – состариться, не имея в запасе достаточного количества денег, – маме, собственно говоря, и не грозило. Определив ее в дом престарелых, я вскоре узнал, что за проведенные нами в мотеле годы она ухитрилась скопить около ста тысяч долларов, о которых мы, папа и я, и понятия не имели.
В начале 1990–х мама умерла, истратив почти все деньги, какие она отложила на старость. Совсем незадолго до ее ухода я сказал ей, что пишу книгу о Вудстоке и о наших приключениях в «Эль–Монако».
– Надеюсь, обо мне ты в ней не упомянешь, – сказала она. – Не говори никому, где я. Понаедут репортеры, станут вопросы задавать, а что я им скажу? Я уж лучше промолчу, не стану вредить твоей книге. Я всех этих юнцов с их грязным сексом и наркотиками просто ненавидела – им бы лучше было дома сидеть, с их матерями. И музыку их тоже ненавидела. Мне было стыдно за то, что ты в этом участвуешь. Не понимаю, зачем тебе напоминать людям о том, кто ты, и что теперь делаешь. Они же ругать тебя будут за то, что ты – один из тех, кто помог Вудстоку. А я стыжусь и тебя, и Вудстока.
Есть на свете вещи, которые не меняются никогда.
Впрочем, все это уже не имело для меня большого значения, поскольку я нашел то единственное, что искал всю мою жизнь – любовь. Весной 1971 года я познакомился с Андре Эрноттом, бельгийским профессором и театральным режиссером, который, получив грант от «Фонда Харкнесса», изучал на Манхэттене американский театр. Андре было немного за тридцать – высокий (около шести футов двух дюймов), худощавый, красивый мужчина. В жизни своей не встречал я человека, с которым мне было так легко разговаривать и делиться мыслями.
Через три месяца после нашей встречи Андре вернулся в Бельгию, а вскоре за ним последовал и я. Там, в Брюсселе, мы зажили одним домом. Темперамент европейцев пришелся моему эмоциональному складу в самую пору и, может быть, от этого творческие мои способности расцвели полным цветом. Я освоил французский и начал писать для телевидения, театра и кино. Затем стал штатным драматургом Национального театра Бельгии. Мы с Андре вместе работали над многими сценариями и театральными постановками – не только в Бельгии, но и во Франции и в других европейских странах.
В середине 70–х я написал книгу «Rue Haute», об оккупации нацистами Бельгии во время Второй мировой войны. Книга стала в Европе бестселлером, была переведена на английский и вышла в американском издательстве «Avon» под названием «Главная улица». Снятый по ней фильм получил многочисленные награды в Европе и Штатах, а «Нью–Йорк Таймс» отозвалась о нем с большой похвалой, назвав произведением редкостной силы. И этот фильм тоже стал плодом нашей совместной работы – режиссером его был Андре.
Наша любовь позволяла нам делать вместе очень многое – от приготовления пищи и планирования нового дня до писательства, продюсирования и постановок большой пьесы или кинофильма. Когда один из нас уезжал куда–нибудь по делам, мы писали друг другу любовные письма и стихи, – Андре делал это на самом изысканном французском и английском.
В 1999–м Андре заболел и вскоре умер от рака. Мы провели вместе двадцать восемь лет. После его смерти я возвратился в Нью–Йорк и стал там профессором драматургии и театрального искусства в «Нью–Скул Юнивести» и «Хантер–Колледже».
В октябре 2006 года Американская академия кинематографических искусств и наук пригласила меня в Беверли–Хиллс на празднование тридцать шестой годовщины фильма «Вудсток». Там я увидел многих моих давних друзей, в том числе Майка Ланга, Стэна Голдштейна и Джона Робертса. Каждый из нас не мог надивиться произошедшим с другими переменам. На самом–то деле мы просто стали взрослыми людьми.
Существует старинное присловье, гласящее, что дорога важнее, чем ее цель. Лето 69 года показало мне всю его истинность. Непонятно как, но Стоунволл и Вудсток запустили во мне некий алхимический процесс, благодаря которому все отделенные одна от другой нити моего существа сплелись воедино, обратив меня в целостного человека. Это умопомрачительное сплетение позволило мне осуществить все мои мечты, включая и важнейшую из них – мечту о спутнике жизни, которого я нашел в Андре Эрнотте.
И сейчас, через несколько десятков лет после Вудстока, я могу оглянуться назад и сказать, что дорога моя оказалась счастливой. Я поднялся на горную вершину – во всяком случае, на ту, которую воздвигла передо мной жизнь. И подобно моему давнему гонителю Моисею, нашел на ней нечто очень значительное. Правда, в моем случае, это были не тяжкие скрижали с законами, но музыка, определившая всю мою жизнь.
Примечания
[1] Милтон Херши (1857–1945), американский производитель сладостей, основатель «Шоколадной компании Херши».
[2] Этель Мерман (1908–1984), американская актриса и певица, снявшаяся, в частности, в таких известных фильмах, как «Этот безумный, безумный, безумный мир» и «Аэроплан».
[3] Из многих, один (лат.) – Позаимствованный из речи Цицерона «О достоинствах» девиз, украшающий герб США, а также монеты этой страны.
[4] Живущие в пригороде люди среднего класса, персонажи популярного телесериала «Предоставьте это Бобру». (Прим. пер.)
[5] Мелвин Джером Бланк (1908–1989), американский актер, озвучивавший многих популярных героев мультфильмов.