Where the bones disappear?
Шрифт:
— Не понимаю, чего вы от меня хотите, — наконец сказала она, переводя взгляд, будто от надоевшей картинки, на что-то позади меня. — Я не несу ответственность за имущество библиотеки, и если кому-то захотелось унести что-то с собой, он это уносит… В моей компетенции лишь сжигать порножурналы, которые восьмиклассники пропагандой распространяют по полкам с энциклопедиями.
— Но…
— Со своими жалобами можете обратиться к академ-комитету.
Чудно. Просто прекрасно.
— Наверное, я ошиблась, — едва слышно прошептала я, буквально впиваясь ногтями в кожаный ремень сумки.
“Наверное, я ошиблась” —
Думаю, ответ хотя бы на такой простой вопрос как “когда задымился мой станок” дал бы мне хоть малую надежду. Не имея и шанса, оставалось лишь винить последнюю “ошибку”, хотя то, на чем она строилась, мне было так же непостижимо.
“Наверное, я ошиблась” — вторила я ночами, когда не могла уснуть.
“Наверное, я ошиблась” — отвечала я подруге, пытаясь избежать подозрительного взгляда ее слишком больших глаз.
“Наверное, я ошиблась” — сдавленным вздохом вырывался неуверенный шепот, когда я улавливала взглядом знакомое золото волос в школьных коридорах.
В конце концов если не отрицать саму возможность принятия обсессивно-компульсивного расстройства за основную причину подобного поведения, то создается хоть и мнимое, но, казалось бы, логичное объяснение: оборотная сторона этой одержимости, то есть, обсессии — компульсия, регулярное повторение одних и тех же ритуалов, которые должны предотвратить надвигающуюся опасность. Ощущение подкатывающей тошноты не отпускало ни на секунду, лишь усиливалось, сводя желудок, когда я вдруг оказывалась прямо перед заветной дверью, ведущей в подсобку, а оттуда и на школьный чердак. Я не понимала, как могла пропустить то, каким образом добралась дотуда, не могла уловить мгновение, когда вокруг все окончательно затуманилось.
“Наверное, я ошиблась” — фраза наждачным диском проходилось по пересохшему горлу, и я резко разворачивалась, стремительно неслась в любом противоположном направлении, жмурясь и продолжая перебирать заветные слова, пока не оказывалась настолько далеко, чтобы чувствовать возможность снова дышать.
— Эй, смотри, куда прешь! — раздраженно фыркнул тот, в чью спину я случайно вписалась, проходя через очередной коридор между высокими стеллажами книг. Шаг назад, и я, закусив нижнюю губу в целях бесполезной борьбы со своим “симптомом”, пыталась сосредоточить взгляд на том, кто, продолжал бубнить что-то невнятное, удаляясь вдоль коридора. Почему картинка предательски расплывалась?
Резкая боль, отдающая колкими и неясными ощущениями, вдруг намекнула, что все это время я неосознанно сжимала кулаки. Разжав побелевшие пальцы и смотря на лиловые следы от ногтей, я думала о ложности своих мыслей: как я, отрицающая все существование в общем, могла вдруг заняться такой бредовой идеей, чтобы
Поморщившись, я отвела взгляд от своих рук и шагнула к стеллажам, выискивая указательную табличку.
“География? Ну что ж, миссис Роттерман, раз вы не отвечаете за имущество библиотеки, то и не очень расстроитесь из-за новой пропажи.”
Не знаю, была ли тому виной обида в связи с недочитанным “Следопытом” Купера, или же что другое, но путеводитель по Британии так удачно нашел место в моей сумке. Признаться, что это был первый случай за неделю, когда я почти удовлетворенно вздохнула, было сложно, но правда такова. Крепче прижав к себе сокровище, спрятанное в сумке, я продолжила путь, сворачивая с одного коридора в другой, с каким-то успокоением следя за сменой тематики корешков многочисленных пыльных томов, выстроенных по полкам стеллажей.
Я всегда любила библиотеки, любила то необъяснимое чувство защищенности, когда можно просто затереться в коридорах, спрятаться от всего внешнего между стеллажей и забыться на какое-то время. Я всегда любила библиотеки, но в последнее время забыла об этом. Сейчас же, когда я собиралась вновь “излечиться” от пугающего и непонятного внешнего, казалось вполне логичным находиться именно здесь.
Пройдя до самого последнего коридора, величавшегося самым невостребованным из-за содержания различных устаревших пособий, я буквально свалилась на пол, опираясь спиной о нижние полки. Здесь было безлюдно, прохладно и тихо, правда, запах пыли не входил в число моих фаворитов, но оно того стоило. Закинув голову назад, я прикрыла болезненные глаза. Было бы идеально, если бы ни о чем не думать, просто закрыть шкатулку черепной коробки и не впускать цепочки бессвязных и слишком тяжелых мыслей. Это было непостижимо, и мне вдруг вспомнился один из многочисленных уроков физкультуры, проведенных с ним в пустом классе… Тогда мне удавалась это — не думать ни о чем.
Резко распахнув глаза, я выудила из сумки путеводитель и открыла на первой попавшейся странице. Нужно было отвлечься, причем мгновенно — единственная спасительная тактика. Как бы то ни было, ложность всегда порождает правду. Эти два понятия изживают себя и, в конечном итоге, ложь, сказанная дважды, — правда. Так вот я избегала и того, и другого. Мне не нужно было это. Я не хотела объяснений тех месяцев и тех мгновений, не хотела объяснений тех чувств и тех эмоций, даже объяснений насчет того, почему я по привычке не уходила из школы после уроков и почему так внимательно стала озираться. Я не хотела никаких объяснений, потому что они все равно показались бы мне ложью.
Мертвая паутина дорог, сужающаяся в округах Лондона, Бирмингема и Манчестера, меня не очень отвлекала, а вот графство Восточный Суссекс с слишком манящим приближённым изображением побережья действовало куда более прогрессивно. Достав из кармана сумки маркер, я прищурилась, ведя ярко-красную линию от Бристоля через самые удачные, как определял мой глаз, трассы категории А. Оставалось всего несколько километров до мнимого пункта назначения, когда маркер вдруг замер в моей руке. Чужое присутствие, нарушение личностного покоя было ощутимо слишком резко, но я все равно успела поймать себя на глупой, теплеющей в груди надежде.