XVII. Де Брас
Шрифт:
Сказать, что мне было неинтересно, я не мог. Но и утолить любопытство пока не получалось. Поэтому я попросту перестал о них думать и даже умудрился подремать часов до семи утра, пока меня не разбудил перестук множества копыт во дворе трактира.
На этот раз, к счастью, то были не враги, а люди миледи. С десяток вооруженных до зубов всадников в черных плащах и с весьма мрачными выражениями на лицах ворвались в трактир, готовые убивать каждого встречного.
К счастью, леди Карлайл тут же вышла из своих покоев, одетая, собранная и молчаливая.
Я не удостоился ни слова благодарности, ни даже мимолетного взгляда со стороны леди Карлайл. Словно я перестал для нее существовать.
Когда кавалькада умчалась прочь, я лишь глубоко выдохнул. Пусть эта женщина поскорее забудет обо мне. Характер у нее тяжелый, а память хорошая. И пусть я дважды спас ее жизнь, но я пощадил д’Атоса, и это перевесило все мои заслуги перед ней. Поэтому лучше бы нам впредь не встречаться вовсе, так будет вернее всего.
— Хозяин! Подать завтрак на троих! Тащи все, что есть, мы проголодались!
Как бы то ни было, но мой отпуск продолжался, и я был твердо намерен провести его максимально интересно, отдохнув душой и телом.
Пока прислуга метала стаканы на стол, и прочую посуду, а братья, поддерживая друг друга и покряхтывая, доползли до стола, я вышел во двор вдохнуть порцию свежего воздуха и немного прочистить голову.
Из-за ран братьев Дюси придется провести в трактире несколько дней, либо же оставить их тут до полного выздоровления, приказав после явиться по адресу Перпонше в Париже, а самому продолжить путь на юг. Я склонялся ко второму варианту, тем более что мне привычнее было путешествовать в одиночку.
Город уже давно ожил после ночной спячки. За распахнутыми настежь воротами трактира я видел шествующих по своим делам мужчин и женщин, озабоченных ежедневными хлопотами.
Авиньон располагался на левом берегу реки Роны, что было большим плюсом для города, обеспечивая хорошее судоходство и выход к морю. Сам город принадлежал к Святому Престолу, и управлялся папством через вице-легата. Но все это меня не касалось, я был в городе лишь проездом, и не собирался контактировать с местными властями.
Хотелось курить, но такой традиции во Франции пока массово не существовало. Тысяча чертей, пора бы завезти табачок из Америки, да открыть промысел. Кажется, мой товарищ по несчастью Антуан де Бриенн уже имел подобные планы в своей белокурой голове. Подождем, пока он их осуществит. Пока же приходится терпеть.
Мое внимание привлек парнишка лет пятнадцати-шестнадцати на вид, этакий крупного сложения рыхловатый увалень с пудовыми кулаками. Он безуспешно гонялся по двору за петухом, намереваясь то ли надергать на продажу из его хвоста перьев для шляпы, то ли свернуть ему шею и пустить на суп.
Но петух был слишком опытен, и раз за разом уворачивался от недостаточно быстрых и ловких движений парня.
Когда тот в третий раз промахнулся и растянулся в пыли, я мысленно начал ставить ставки.
Пока ставки были не в пользу парня. Петух вызывал у меня больше доверия.
Три к одному на петушару!
Парнишка встал на ноги, безуспешно отряхиваясь от прилипшего к одежде навоза, и ненавидящим взглядом смотрел на петуха. Тот в ответ презрительно вздернув башку вверх, распушил хвост и демонстративно проследовал по двору, как явный победитель.
— А-а-а-а-а! — с диким криком парень скаканул вперед, в мгновение ока преодолев половину расстояния до наглой птицы.
Руки он держал вытянутыми вперед и был готов схватить ненавистного врага.
Ему не хватило какой-то доли сантиметра. Когда ладони парня уже почти сомкнулись на шее своенравной твари, петух подпрыгнул вверх, через секунду очутившись на голове соперника.
В то же мгновение он изверг на макушку ловца-неудачника резкопахнущие белесые извержения организма, победно прокукарекал и был таков.
Я молча вытащил из кармана кошелек и переложил три пистоля в другой карман. Дело принципа.
Не желая более смотреть на мучения недотепы, я вернулся в трактир. Стол уже был накрыт, и братья, не обремененные правилами этикета, вовсю уплетали яства, даже не подумав дождаться моего появления.
Кинув в их сторону укоризненный взгляд, который они проигнорировали, не поняв заложенного посыла, я приступил к трапезе.
Казалось бы, сколько можно съесть с утра? Пару яиц, кусок бекона, да хлеб с маслом. И запить все это дело чашкой кофе, чая или, на крайней случай, морса или компота.
Я ошибался. За завтраком мы дружно уничтожили несколько куропаток, половину поросенка с вертела, несчетное число мелких закусок, сыров и прочих разностей, выпили несколько кувшинов сидра, и только после этого, сытно откинувшись, слегка расстегнули пояса.
Все это время я ждал явления местного прево и его людей. Ведь произошло массовое смертоубийство, и власти Авиньона никак не могли проигнорировать данный факт.
Но проигнорировали.
Нас никто не беспокоил, и трактирщик, судя по его виду, тоже не волновался. Взять бы мерзавца, да расспросить хорошенько о том, что за пароль сообщила ему миледи, и почему гибель нескольких человек совершенно не заинтересовала правоохранительные власти.
Но я не стал этого делать. Принципиально! Меня все это не касается, и точка. Я просто еду мимо. Просто, доннерветтер [5] , еду мимо!
В зал ввалился давешний парниша, весь перепачканный в навозе и грязи, но взгляд его торжествовал. В руке он держал три свежевыдранных прямо из жопы петушары красивых, разноцветных пера.
Вблизи парень оказался еще крупнее, массивнее. Несмотря на свой юный возраст, он был выше меня на голову, а руками явно мог гнуть подковы.
5
(нем.) Черт подери!