Я - беда
Шрифт:
– Я хочу войти, - повернулся к тихо стоящему за моей спиной мужчине.
– Опасность...
– Я спал с ней и целовал ее, скорее всего, я тоже уже заражен. Еще возражения будут?
Генерал хотел что-то сказать, но передумал. Вставил пластиковую карту в паз слева, и прозрачная дверь скрылась в стене. Беда повернула голову на звук.
– Ну вот как-то так, - развела она руками в стороны, улыбнувшись.
– Познакомился с остальными?
– Да. Неплохие ребята. Неплохие, но странные, - я поднял Весту из кресла, опустился в него сам и усадил девушку
– Что... Зар, здесь куча народа, - кивнула мелкая на людей в белых халатах, шныряющих из угла в угол, снимающих какие-то показания.
– Да насрать, - отмахнулся, зарываясь носом ей в макушку.
– А нас легион, - звонко рассмеялась она, и я удивленно поднял брови.
– Что, думал, начну биться в истерике? Не дождешься. Лучше поделись, как там у вас все.
Я перебирал пальцами черные волосы и говорил, говорил, говорил. Рассказывал про собственные сомнения, про странные показатели и непонятное поведение вируса. Ви внимательно слушала, что-то обдумывая, иногда кивала, иногда задавала вопросы. В конечном итоге мы так и уснули в чертовом кресле.
А утром я перенес еще спящую мелкую на кровать и ломанулся в лабораторию, чтобы снова не разгибаться до самого вечера. На обед меня вытаскивали всем миром.
В таком темпе прошла примерно неделя. Днем мы работали, вечерами я пропадал у Ви, наплевав на все уговоры и приказы генерала, разогнав долбанных врачей, которые лишь бестолково тыкали в Беду иголками. Она действительно стала нервничать больше, ее рука чесалась все сильнее, мелкая не могла сосредоточиться на чем-то конкретном, постоянно перескакивая с темы на тему, настроение менялось со скоростью пули, выпущенной из ее любимого пистолета.
Родителей в курс дела она ставить пока не хотела. Странно, но Сергей в этом вопросе ее полностью поддерживал. Я вмешиваться не стал. Пока.
А в последние два дня ситуация из не очень хорошей превратилась в хреновую. Началось все вчера ночью. Я проснулся от непонятного шороха в углу, а всмотревшись, понял, что это Веста. Мелкая сидела на корточках перед стеклом и впечатывала в него кулак. Сильно, резко, без остановки. Била, очевидно, не так давно, потому что костяшки хоть и были сбиты, но не так чтобы сильно, крови почти не было. Я подскочил с места, и следующий ее удар пришелся мне в открытую ладонь.
– Веста, что ты делаешь?
– Бью, - тихо ответила Беда.
– Зачем?
– Хочу, - донеслось мне в ответ такое же короткое. Я осторожно попытался поднять девушку на ноги, но она вырвалась и снова замахнулась для удара.
– Ви, милая, - перехватил руку, не давая ей двигаться, - хочешь бить - побей меня.
– Тебя не хочу, а его хочу.
– Кого "его"?
– нахмурился.
– Кентавра.
– Ви, тут никого нет.
– Есть, кентавр стоит, только тело не лошадиное, а ослиное, и уж слишком он маленький.
– Он просто стоит?
– Да, - кивнула Веста, несколько черных прядей упали ей на глаза, - и улыбается. Он зеленый.
– Зеленый?
Она кивнула и опять занесла руку для удара. Я снова поймал кулачок. Так мы просидели где-то часа полтора. Потом Веста пришла в себя, даже посмеялась, когда я рассказал о случившемся.
Через пятнадцать минут мелкая опять поднялась с кровати и, громко хохоча, скинула подушки и одеяло на пол, забралась под кровать. Когда еще через двадцать минут мне удалось ее достать, Беда плакала. По щекам текли прозрачные слезы, а она тихо хлюпала носом, вздрагивая всем телом. Ни на один мой вопрос Веста так и не ответила. Просто плакала, а у меня в глазах темнело от злости. Злости, которую не на кого было выплеснуть, и сила металась внутри, как зверь, сорвавшийся с цепи.
Во второй раз Ви пришла в себя только под утро, все это время продолжая то шататься из угла в угол, то просто сидеть с закрытыми глазами и улыбаться. Я не хотел от нее уходить, не хотел оставлять, но вариантов не было. Тем более у нас вроде как намечался прорыв.
А в обед ко мне явился Сергей и сообщил, что Веста практически разорвала себе ладонь, начала бросаться на врачей, у троих забрала души. Когда я появился в медотсеке, Ви барабанила окровавленными руками по стеклу, требуя ее выпустить, требуя новые души, в боксе лежали два трупа, один успели оттащить, прежде чем мелкая бросилась еще на кого-то, и сейчас тело в черном мешке уже увозили на каталке. Красные отпечатки ладоней на белом фоне больничных стен смотрелись до тошноты нереалистично, пугали своей яркостью, но больше пугал пустой взгляд.
Весту я скрутил быстро. Странно, но она почти не сопротивлялась. Ей вкатили лошадиную дозу успокоительного, и Беда затихла, выровнялось дыхание, даже легкая улыбка появилась на губах.
Еще через полчаса мы связались с родителями девушки. И Центр вздрогнул, когда в следующий же миг в кабинете появились разъяренный Аид и чуть менее злая Персефона. Окружающие задыхались и корчились на полу от той мощи, которую излучали оба лорда, даже Сергей упал на колени, а я по-прежнему стоял. Спасибо хаосу за защиту.
– Какого хрена ты не сказал мне?!
– орал Аид, нависая над генералом.
– Да я всю вашу богадельню в Ад отправлю! На восьмой круг! Лично пытать буду, сукин ты сын...
– Она не хотела, чтобы вы знали, - пришлось вступиться за человека.
– Эльф, - сощурился лорд Ада, делая шаг ко мне, его гнев я чувствовал на языке, как острый перец. Он хотел сказать что-то еще, но жена не позволила.
– Узнаю свою дочь, - вдруг хмыкнула Персефона, кладя тонкую руку на локоть мужа.
– Мы хотим ее видеть. И хотим знать, можем ли чем-то помочь.
Через все еще плюющегося кровью мужчину пришлось перешагивать, я жестом пригласил лордов следовать за мной.
Родители остались с дочерью, а мне пора было возвращаться в лабораторию к остальным.
Нужно работать. И работать быстро. Формулу сыворотки мы более или менее вывели, оставалось совсем немного - превратить теорию в практику.
Два дня, два сумасшедших дня прошло прежде, чем у нас в руках оказался первый пробный образец. Сыворотка, базой для которой послужила наша кровь.