Я Береза, как слышите меня
Шрифт:
Зачитывают заявление Евдокии Алексеевны Назаркиной: "... 1921 года рождения, русская". Она просит принять ее кандидатом в члены ВКП(б). Дуся заметно волнуется. Одернув гимнастерку, поправив медаль "За боевые заслуги", рассказывает автобиографию:
– Отец мой, - Назаркин Алексей Ильич, был солдатом в первую мировую войну. Воевал под командованием генерала Брусилова. Награжден четырьмя Георгиевскими крестами. Дослужился он до чина старшего унтер-офицера. Был тяжело ранен. Когда мама умерла, в семье осталось шестеро детей - мал мала меньше: четыре
– Вот братишка Вася прислал письмо. Пишет, что похоронили они отца. Папа последнее время был председателем колхоза в деревне Тишково под Москвой. Сорвался с цепи колхозный бык, отец бросился его ловить, да зацепился за что-то деревянной ногой и упал. Лежачего отца бык начал поддевать рогами и бросать. Женщины, неистово крича, разбежались в стороны. Помочь отцу было некому... Сами знаете, - добавила Дуся, - в деревне остались только стар, да млад. Братья все на фронте, кроме Васятки. Иван погиб, защищая Севастополь, а Семен - под Москвой...
– Что еще пишет братишка?
– спросил кто-то.
– Похоронили отца рядом с мамой, - читала Дуся, а по лицу ее текли крупные слезы.
– Поплакал я, дорогая сестра, на могилках, да и решил податься в Москву, там сказывают, всех принимают в ФЗУ, не смотрят на образование, а оно у меня не ахти какое всего три класса. Попрошусь, может, примут, и тогда я буду сыт и одет. Ты обо мне не беспокойся, бей фашистов так, как бьет их брат Миша - его ведь орденом наградили. Сестра Даша зовет меня к себе в Кораблино Рязанской области, но я попытаю счастье на заводе "Красный богатырь", где ты раньше работала".
Все молчали, а Назаркина продолжала стоять у стола, опустив бессильно руки с письмом и горько плакала...
– Кто рекомендует Назаркину?
– спрашивают в президиуме.
– Комсомольская организация, старший техник-лейтенант Шурхин и лейтенант Егорова.
От имени комсомольцев полка выступил секретарь - Вася Римский, он сказал, что Назаркина, придя в полк из ШМАС (школы младших авиационных специалистов), сразу включилась в общественную работу. Она член полкового бюро, выпускает стенгазету, участвует в самодеятельности.
Коммунист, старший техник - лейтенант Борис Шурхин тоже рассказывал о Назаркиной, о том, как она, будучи оружейницей, быстрее всех готовила штурмовик к бою, умело разбирала и вновь устанавливала после чистки пушки весом по семьдесят килограммов!
– Как ловко подвешивала бомбы. Не было случая у летчика, чтобы он пожаловался на то, что пушки заело или взрыватели у бомбы и эрэсов не сработали по вине оружейницы Назаркиной. А о том, как она сейчас справляется с обязанностями воздушного стрелка, Шурхин предложил сказать мне.
– Назаркина - стрелок отличный!
– сказала я.
– Но вот храбрость в бою граничит... Судите сами: вчера над целью руками бросала противотанковые бомбы по фашисткой технике. Когда их в свою кабину запрятала - никто из обслуги самолета и не видел...
Собрание постановило: принять Назаркину Евдокию Алексеевну кандидатом в члены ВКП(б).
Гибель командира
Уже позади Полесье. Наша армия идет освобождать многострадальный польский народ. Под крылом проносятся поля с узкими полосками неубранной ржи, от хутора к хутору- дороги серпантином.
Попадаются деревушки с крышами, покрытыми дранкой, костелы, деревянные кресты у каждого перекрестка.
Мы летим штурмовать резерв противника в районе города Хелм.
По радио слышу голос командира полка:
– Егорова! Справа по курсу в кустарнике замаскирована артиллерия. Пройдись по гадам из пушек!...
Резко отворачиваю вправо, перевожу самолет в пикирование, отыскиваю цель и открываю огонь. Заработали немецкие зенитки, преграждая нам путь.
– Вахрамов, - пренебрегая шифром, руководит командир, - дай-ка по батарее эрэсами!
Идет обычная боевая работа. На дороге возле Хелма механизированная колонна: бронетранспортеры, цистерны с горючим, грузовики, танки.
– Маневр, ребятки, маневр...
– напоминает ведущий и с разворота ведет нас в атаку.
– Прицельно - огонь!
С земли к нашим машинам потянулись дымные полосы - это малокалиберные пушки открыли огонь, заговорили четырехствольные "эрликоны". Довернуть бы да дать по ним пару очередей, но слишком заманчиво в прицеле маячит бронеавтомобиль, да и поздновато - уже проскочили.
На второй заход пошли, недосчитавшись замыкающего нашей группы - Виктора Андреева. Паренек из Саратова - не разговорчивый, не улыбчивый, но добрый, уважительный, лучший "охотник" полка, - летал он в паре с Володей Соколовым. Володя не вернулся с прошлой "охоты". В его самолет угодил снаряд, и штурмовик, рубя деревья винтом, сбивая их крыльями, упал в лес на вражеской территории. А вот сегодня не стало Андреева.
Набираем высоту для бомбометания. В небе больше и больше черных разрывов. Не обращая на них внимания, бросаем бомбы. Вот уже пора выводить из пикирования, но ведущий продолжает стремительный полет к земле. Вдруг залп зениток! Самолет Козина как бы остановился на месте, на мгновение что-то вспыхнуло - и штурмовик рухнул на скопление вражеской техники. Взвился огромный столб огня...
Трудно мне сейчас передать словами состояние, которое охватило нас в те минуты. Яростно бросались мы в атаку за атакой. Кажется, не могло быть такой силы, чтобы остановила нас. Только израсходовав весь боекомплект, мы оставили поле боя - с земли по нас больше не было ни одного выстрела. Возвращались домой все экипажи вразнобой, как бы чувствуя за собой вину- не сумели уберечь Батю - каждый думал свою горькую думу... На аэродроме нас встретили понуро им уже по радио истребители сообщили страшную весть. Обычно механики самолетов восторженно встречали своих летчиков, а сегодня со слезами на глазах...