Я бил «сталинских соколов»
Шрифт:
И тут я увидел еще несколько самолетов, которые, казалось, хотели присоединиться к истребителю, за которым я гнался. Все вместе они направились к морю Лаатокка (Ладожскому озеру по-русски), все время совершая мелкие довороты, словно они нервничали и пытались увидеть, что происходит сзади. Я также летел над самыми деревьями и достаточно далеко, поэтому русские меня не видели.
Два самолета проскочили над островом Сорола и, оказавшись над Ладожским озером, совершенно успокоились и направились к своей базе в Кякисалми (он же Кексгольм, а ныне Приозерск). В этот момент я решил, что пришло мое время. Резко двинув сектор газа, я рванул за ними. Примерно в полутора милях от острова Кухка я
У меня не было времени обстрелять второй самолет, так как он успел отвернуть в сторону и скрылся среди крошечных островков. Когда я повернул свой истребитель обратно к берегу, то увидел на поверхности озера всплески. Еще один пилот нашел здесь свою могилу. Я хотел отправиться в погоню за вторым самолетом и позаботиться о нем тоже. Но мой капризный мотор снова зачихал и вынудил меня отказаться от погони. Не до конца удовлетворенный, так как работа не была доделана, я повернул домой.
Настроение на базе было преотличное. Это был первый крупный бой истребителей в новой войне, и наша эскадрилья уничтожила 9 вражеских самолетов.
20 июля мы взлетели по тревоге, так как пришло сообщение, что вражеские самолеты направляются к городу Иматра. Через пару минут наши 8 истребителей уже были в воздухе и летели к городку, где раньше мы отдыхали. Но когда мы туда прибыли, вражеские самолеты уже куда-то улетели. Покружив над городом, мы отправились за линию фронта, чтобы найти-таки противника.
Зенитные батареи в Яски (ныне Лесогорск) и Энсо (ныне Светлогорск) попытались переубедить нас, но успеха не имели. Мы не спеша развернулись и полетели к Кексгольму. Мы залетели далеко на юг от Хийтола, чтобы не попасть под огонь множества зенитных батарей, сосредоточенных там. Но когда мы приблизились к железной дороге, грязно-серые клубки разрывов окружили нас. Похоже, противник подвез дополнительные батареи и развернул их вокруг станции Сайраала.
Мы начали снижаться с высоты 13 000 футов, все больше склоняясь к югу. Это был самый лучший вариант выхода к Кексгольму, так как мы подошли бы со стороны солнца. Это затруднило бы противнику опознание самолетов.
Уже рядом с вражеской базой мы увидели 3 «Чайки», которые летели примерно в 1000 футов ниже нас. Они не держали никакого строя, а просто мотались взад и вперед над аэродромом. Командир звена лейтенант Йоппе Кархунен сказал: «Атакуем. За дело, парни!»
Нам не нужно было предлагать дважды. Мы немедленно бросились на врага. В качестве цели я выбрал ближайший вражеский самолет и уже пошел в атаку, как вдруг увидел, что еще один из наших атакует этот же самолет. Будучи более маневренной, «Чайка» уклонилась от него. Пилот «Брюстера» младший лейтенант Ким Линдберг совершал свой первый боевой вылет и по неопытности открыл огонь со слишком большого расстояния, сразу известив русского пилота о своем присутствии. Хитрая лиса в кабине «Чайки» быстро пристроилась позади него. Я решил, что теперь настал мой черед преподнести урок этому хитрецу. Мои пули обрушились на «Чайку», вырывая клочья обшивки. Я продолжал стрелять, пока «Чайка» не сделала дикий кульбит, хотя потом на секунду выровнялась. Я приготовился повторить заход, но увидел, что Юсси Хуотари мчится сюда, словно злобная пчела. Радио Юсси не работало, поэтому я помахал ему рукой. Отлично сделано, не хуже, чем у ветеранов! Это была первая победа Юсси.
Все это происходило совсем рядом с русской базой, но противник, похоже, не набрался мужества взлететь, чтобы помочь товарищам. Я увидел, что обломки еще двух «Чаек» догорают на краю аэродрома.
Мы перестроились как раз над тем местом, где над сбитым Юсси самолетом поднимался огромный столб дыма высотой около 7000 футов. Словно гигантский палец, он указывал то место в лесу, где лежала несчастная жертва. Пилот русского истребителя выпрыгнул с парашютом, проплыл над волнами озера Вуокса и приземлился в лесу. Наше звено, не потеряв ни одного самолета, повернуло к базе.
На следующий день мы снова вылетели на разведку в район между Сортавала и Кексгольмом. Разумеется, мы не смогли устоять перед соблазном слетать проведать наших друзей на базе в Кексгольме и выяснить, чем они заняты. Зенитные батареи не стреляли, но самолеты взлетали с аэродрома, и еще больше вражеских истребителей приближалось со стороны Ладоги.
Нашу группу возглавлял лейтенант Пекка Кокко. Он отдал приказ атаковать, и начался обычный кавардак. Мы выписывали пируэты вокруг наших противников, и резкие повороты сопровождались отрывистым стаккато пулеметных очередей. В первые же мгновения боя я понял, что два наших новых пилота неправильно оценили ситуацию и теперь в бою участвовали только три наших самолета. Бой постепенно расползся по большой площади, и вскоре мы потеряли друг друга среди многочисленных противников.
Я сначала находился на большей высоте, чем остальные, и увидел одного из наших прямо среди множества вражеских истребителей. Я спикировал туда, открыв огонь издали, чтобы отвлечь внимание русских. Эта тактика сработала, и «Чайки» шарахнулись прочь, но «наш» самолет прямо передо мной превратился в истребитель МиГ-3! К счастью для себя, «миг» успел пикированием ускользнуть от меня раньше, чем я взял его на прицел.
Одновременно «Чайки» перегруппировались позади меня. Я продолжал пикировать, держа скорость, затем пошел вверх, сделал иммельман и оказался на том месте, где начал бой. Но теперь я знал, что мне угрожает опасность, потому что вражеские истребители были повсюду… словно комары в Лапландии. Поэтому я дал полный газ, помахал им ручкой и направился домой. Рядом с Хиитола я встретил Лапру Ниссинена, который тоже возвращался, но на поврежденном истребителе. Он показал мне большой палец, и я помахал ему рукой, поздравляя с победой.
И сразу после этого я заметил движение ниже нас, это была «Чайка» в камуфляжной раскраске. Я попытался атаковать ее, но пике получилось слишком крутым, и мне пришлось повторить заход. Ниссинен, который держался позади меня, немедленно оценил ситуацию, хотя заметил «Чайку» только во время моей второй атаки. Я набрал высоту, снова взял «Чайку» на прицел и повторил заход. Я открыл огонь с нужной дистанции, но обнаружил, что работают только крыльевые пулеметы. Однако прицел был взят верный, и «Чайка», задымившись, упала в лес.
Я опять начал набирать высоту, но тут у меня отказал мотор! Я отключил подачу топлива и заработал ручным насосом, одновременно лихорадочно подыскивая место для аварийной посадки. Впереди и справа по курсу в лесу показался большой пруд. Слева была маленькая деревня и открытое поле и, разумеется… противник! Я выбрал пруд.
Выпустив закрылки, я попытался вообразить себя пилотом летающей лодки. Затем мотор начал снова подавать признаки жизни, и у меня появилась надежда на спасение. Но на едва работающем моторе я проскочил мимо пруда, мимо опушки леса и дороги. Там появилась колонна вражеских солдат, которая маршировала вдоль по дороге, они сразу бросились врассыпную, прячась под деревьями. Похоже, они опасались, что я в них врежусь.
Наконец мотор заработал получше, и я снова начал набирать высоту, убрав закрылки. Мы перескочили линию фронта и вернулись на базу. При посадке я проскочил над полосой, чтобы показать механикам высший пилотаж, сопровождающий победу. Пекка Кокко также записал на свой счет И-153 «Чайка».
Сложно описать ощущения летчика-истребителя, который возвращается домой после победы. Собственная база кажется такой безопасной. Люди испытывают приподнятое состояние духа, и каждый пытается описать свой бой. Лица механиков и оружейников сияют, словно и они участвовали в бою. И это действительно так, потому что, если самолет окажется неисправен или откажет оружие, пилоту просто незачем будет взлетать! Если произойдет поломка, Мрачный Жнец тут же появится рядом. Он никогда не уходит слишком далеко от места воздушного боя!