Я бил «сталинских соколов»

Ютилайнен Илмари

Я немедленно пристроился позади «Чайки» и разрядил все пулеметы. Она перевернулась и вошла в пике, я последовал за ней. Довольно быстро мы выровнялись и помчались в сторону Ленинграда, под нами мелькали здания огромного города. Я дал новую очередь, и опять безрезультатно. Дистанция не превышала 100 метров, и я не мог понять, что же происходит! Мы проскочили над несколькими аэродромами, но я не прекращал погоню, хотя никак не мог подобраться к цели поближе. Дома становились все выше, затем мелькнул парк посреди города и аэродром. Я уже начал беспокоиться, «Чайка» была похожа на неуловимый призрак. Наконец я дал последнюю очередь и повернул домой.

Обратный полет стал подлинным путем на Голгофу. Оказавшись над городом в полном одиночестве, я любую дымовую трубу принимал за зенитное орудие. Я вертелся и подпрыгивал, поворачивал и скользил, стараясь увидеть свободный путь и уворачиваясь от многочисленных разрывов. Мне уже казалось, что здесь собралась вся советская зенитная артиллерия с намерением прикончить меня.

Наконец я пролетел над Сестрорецким озером, пересек его, надеясь укрыться в кустах на противоположном берегу. Там оказалась группа солдат, которая помахала мне руками, поэтому они должны были оказаться финнами. Ну что ж, оказывается, эти парни зашли несколько дальше, чем я предполагал. Черт, но ведь это не наши! На них чужие желто-коричневые гимнастерки! Они невольно пригнулись, когда я пролетел над ними на высоте нескольких метров. Слишком поздно они поняли, кому именно махали.

Теперь я летел над рекой Сестра и уже совершенно точно по нашу сторону от линии фронта. Лапра долго вызывал меня по радио, а потом сумел пристроиться ко мне. Он беспокоился обо мне. Мы посмотрели назад и убедились, что там, где я пролетел, небо затянули плотные черные тучи множества разрывов зенитных снарядов. Ну, парень, полетели домой, больше здесь ловить нечего!

Результат вылета оказался во всех смыслах нулевым. В крыле моего истребителя появилась одна дырка, пуля прилетела снизу. Я даже удивился, что кто-то все-таки сумел меня подстрелить.

Вечером мы приятно посидели на веранде нашего клуба. Озеро Иммола отражало лучи летней луны, и по воде бежала светящаяся дорожка. Никакой войны, никаких злых людей - тихая, мирная ночь.

Мантсинсаари

17 сентября почти вся наша эскадрилья была переведена на временную базу в Лункула, тогда как наше звено отправилось в Мантсинсаари. На острове Мантси мы нашли великолепную летную полосу и базу на северном берегу острова. Я приехал на новую базу на автомобиле, так как провел несколько дней в Сортавале, чтобы заснять руины своего дома. За это время другие пилоты побывали в жестоких боях буквально с первого же вылета. Во время следующего вылета они жестоко наказали противника. В упорных боях над Пряжей и Деревянным наше звено сбило 3 бомбардировщика СБ-2 и 6 истребителей И-16, которые упали в леса вокруг Олонца.

Было уже темно, когда я прибыл на базу вместе с военным корреспондентом лейтенантом Пелтола. Наши комнаты были пусты, поэтому я позвонил на телефонный узел, чтобы узнать, где пилоты. Мне сказали, что они в казарме механиков празднуют вчерашние и сегодняшние победы.

Военный корреспондент приехал, чтобы взять интервью у пилотов, поэтому мы на его машине отправились в «дом радости». Уже издали мы услышали громкое пение, а когда вошли туда, атмосфера стала еще более радостной. Пелтола был старым и хорошо знакомым приятелем, и парни не видели его уже пару месяцев.

Нашего гостя посадили на лучшее место, вручили стакан и провозгласили тост! Потом еще один! Тосты за победы, за беды на головы красных пилотов и так далее!

Сразу по приезде мы услышали, как парни пели торжественный марш в честь нашего звена, и сейчас мы потребовали его повторить, что и было сделано, к всеобщему удовольствию. Это было действительно одно из первых исполнений марша. Томи танцевал на единственном столе, а «оркестр» сержанта Сивола имитировал различные инструменты, в результате они заслужили бурные аплодисменты.

Вечер проходил в стиле привычной доброй фронтовой попойки, пока Йоппе не сказал: «По кроватям, мошенники! Завтра вылет!»

Йоппе словно в воду глядел. Но, надо сказать, он всегда согласовывал свои предсказания с прогнозами метеорологов. Командир должен знать все!

Утро 26 сентября 1941 года оказалось теплым, но по небу ползли облака. Мы разошлись по истребителям, стоявшим на берегу, вдыхая ароматы осени, витавшие в воздухе. В Пегги внезапно проснулись охотничьи инстинкты, и она с большим энтузиазмом принялась гоняться за маленькими цыплятами, которых оставили русские и которые прятались в кустах у дороги.

Пегги переловила большинство из них, и мы сложили добычу в амбаре, недалеко от казарм. Счет Пегги оказался внушительным: 12 подтвержденных побед и одна вероятная! «Вероятным» был петух, который ускользнул от Пегги и прятался где-то неподалеку. Теперь он стал главной целью собаки.

Мы неторопливо готовились к вылету. Предполагалось, что русская авиация атакует наши войска на линии фронта, поэтому мы должны были патрулировать там и помешать противнику. Такого рода задание нас вполне устраивало, потому что вероятность столкновений с противником была велика. Под могучий рев моторов мы взлетели, и вскоре 8 истребителей направились на восток.

Центр управления был наготове и старательно помогал нам. Мы уже пролетели Пряжу, и прямо перед нами голубые волны Онежского озера (Ютилайнен называет его «морем Яянинен») гладили песчаный берег.

Йоппе дал моей паре задание провести разведку на юг вдоль железной дороги на Ладву. Я сделал сигнал Ламмпу, который держался справа от меня, и мы полетели туда. Пролетая над двухпутной железной дорогой, мы видели кратеры и другие повреждения. Затем мы обнаружили бронепоезд, стоявший на станции. Я запросил по радио у Йоппе разрешение атаковать, но услышал, как он приказывает молодому пилоту сбить «Чайку».

Мы немедленно повернули назад и спешно помчались на север. Вероятно, команда бронепоезда решила, что мы испугались, неожиданно увидев их!

Вскоре мы увидели впереди кружащие истребители, а эфир наполнился криками, которые неизбежно сопровождают любой воздушный бой. Но выяснилось, что все наше звено набросилось на 4 несчастные «Чайки».

Я даже начал опасаться, что мы прибыли слишком поздно. Оглянувшись, я увидел мрачное лицо Ламппу. Ведь это был его первый боевой вылет.

Мы увидели одну «Чайку» с оторванным крылом, которая пыталась совершить аварийную посадку в густом лесу, но при этом перевернулась и вспыхнула. Над горящими обломками в спокойное осеннее небо поднялся высокий столб черного дыма. Ну а клубок вертящихся самолетов тем временем довольно быстро катился к линии фронта и аэродрому Деревянное. В то время мы даже не знали, в наших он руках или у русских.