Я болею за «Спартак»
Шрифт:
Мы рассаживаемся на камнях вокруг импровизированного из вьючных ящиков стола и с приятным ощущением миновавшей опасности принимаемся за обед.
Рядом с нашим лагерем стоит юрта 37-го отряда. Колыбай, сидя на камне, переобувается. Сейчас он поведет назад через реки караван, вернувшийся порожняком со строительства. Станция строится в сорока километрах отсюда, у перевала, на высоте 4300 метров.
К нам подсаживается Розов. Он совсем не похож на героя, этот худощавый, скромный, розовощекий человек, уже двадцать раз переправлявшийся в этом году через Саук-Сай и Сельдару. Он молчалив, задумчив. Из него трудно выжать
Беседа вращается, конечно, вокруг переправы.
— И в гражданскую войну, когда с басмачами дрались, — говорит Розов, — от рек гибло, пожалуй, не меньше народу, чем от пуль.
В течение четырех лет Розов, будучи командиром полка, сражался против басмачей: он участвовал и в том бою, в котором был убит главный курбаши басмаческой армии, бывший турецкий министр Энвер-паша, прожженный политический авантюрист, пытавшийся здесь, в Средней Азии, поднять знамя газавата, священной войны против неверных, и сплотить под этим знаменем всех врагов советской власти.
Время от времени мы прерываем беседу и пересаживаемся вокруг стола по часовой стрелке. Таким образом мы последовательно подставляем палящему солнцу то грудь, то левый бок, то спину, то правый бок и спасаемся от опасных горных ожогов.
На другой день отдыхаем, чиним вещи, устраиваемся поудобнее: в базовом лагере нам предстоит прожить несколько дней в ожидании, пока прибудут из Лянча заказанные для радиостанции винты.
К вечеру идем на охоту в ущелье Билянд-Киик, что значит по-киргизски «киики на высоте».
Снова переправляемся через Танымас на морену, пересекаем ледник, спотыкаемся и скользим по нагромождению валунов, перепрыгиваем через ручейки. Наконец, пройдя три километра, выходим к правому краю глетчера, к месту, откуда вытекает Сельдара.
Река не вытекает, а выжимается тяжестью огромного ледяного пласта. Темно-бурый поток вырывается снизу из глетчерного грота, толстым коротким стволом взмывает вверх и затем ниспадает каскадами во все стороны, словно переливаясь через края огромной невидимой чаши. Гигантский водяной гриб клубится в лохмотьях рыжей пены.
Дальше река несется одним глубоким руслом, с грохотом волоча по дну громадные валуны. У перекатов образуются глубокие водяные провалы, в которых бурлят водовороты страшной силы.
Над рекой — глухой гул.
На расстоянии километра от выхода из ледника Сельдара ударяется в скалистую стену Таллей Шпице, круто поворачивает налево и растекается по долине сетью широких и сравнительно мелких русел.
Вырубая во льду ступени, мы осторожно переходим ледяную арку над гротом, откуда выжимается река. Мурашки бегают по спине при одной мысли о том, что можно сорваться вниз, в бурлящую пучину.
Перейдя ледник, делимся на две группы. Николай Петрович, Дудин и Каплан идут дальше по ущелью, Шиянов и я начинаем подъем на гору. Мы лезем сначала по большим валунам, потом по крутым твердым глинистым осыпям. Тяжелый рюкзак со спальным мешком и винтовка оттягивают плечи. Подъем очень труден. Сказывается недостаток тренировки. На осыпях много свежего киичьего помета. Появляется надежда на хорошую охоту.
Через два часа достигаем отлогих, поросших зеленой травой склонов, поднимаемся на небольшой перевал, выбираем место и расходимся.
Я располагаюсь на небольшой ровной площадке возле низкорослых побегов арчи, сооружаю для защиты от ветра невысокий барьер
Меркнут краски гор. Сизая вечерняя дымка ложится на них. В величавой тишине приходит ночь. Лунный свет пахнет хвойным запахом арчи.
На рассвете мы несколько часов напрасно ждали кииков. Нас постигла неудача. Кииков не было. К полудню мы вернулись в лагерь.
Вечером Дудин, выехавший из Москвы с первой партией нашего отряда, рассказывает о работе подготовительной группы, состоящей из альпинистов Абалакова, Гущина, Харлампиева и Цака, о переправе через реки в такую высокую воду, что даже Колыбай отказался вести караван, о сизифовом труде — прокладке сорокакилометровой вьючной тропы по моренам и крутым склонам от языка ледника Федченко к подножью пика Коммунизма, где на высоте 4600 метров был установлен лагерь, названный «ледниковым».
Но главная работа предстояла нашей подготовительной группе на самом пути восхождения.
В разреженном воздухе больших высот малейшее усилие вызывает одышку, каждый килограмм груза кажется пудом, каждый взмах ледорубом — трудной физической работой. На высоте шесть-семь тысяч метров даже самые сильные и тренированные альпинисты могут за день подняться не больше, чем на семьсот-восемьсот метров. Поэтому от основного лагеря надо заранее установить на пути восхождения несколько промежуточных лагерей, где альпинисты находили бы ночлег, продукты, спальные мешки и медикаменты.
Наиболее трудные скальные участки оборудуются охранительными крюками, веревками и веревочными лестницами. На крутых ледяных склонах вырубаются ступени.
Путь на вершину пика Коммунизма был намечен еще в прошлом году группой Горбунова. Она вела разведку у его подножья и поднялась тогда по большому леднику, вытекавшему из мульды [11] пика Коммунизма, на высоту 5600 метров к подножию его восточного ребра. Крутое, казавшееся неприступным скалистое ребро почти отвесно уходило вверх на восемьсот метров. Шесть «жандармов», шесть скалистых массивов, поднимались на нем один за другим, преграждая путь. Крутые снежные переходы между «жандармами» были местами не шире ладони. Ребро обрывалось вниз километровыми пропастями.
11
Чашеобразная ложбина в массиве горы.
Путь по ребру был опасен. Но это был единственный, как казалось, путь на вершину.
Выше ребра начинались большие фирновые поля, мягкими уступами поднимавшиеся к вершине. Здесь вряд ли можно было ожидать больших трудностей.
Группа Горбунова достигла в прошлом году высоты 5900 метров, преодолев два «жандарма». Мороз и осенний буран заставили их прекратить восхождение. Остальные «жандармы» снизу казались трудными, но преодолимыми.
Подготовительная группа должна была подняться по восточному ребру, найти самый удобный путь по «жандармам», в опасных местах забить в скалы крюки, навесить веревки и веревочные лестницы и установить четыре лагеря: у основания ребра на высоте 5600 метров, между вторым и третьим жандармом на высоте 5900 метров, у перехода с ребра на фирн на высоте 6400 метров и на фирновых полях вблизи вершины на высоте 7000 метров.