Я - чертовка
Шрифт:
— Спасибо за красочное пояснение, — с трудом проговорила я. Его взгляд по крупицам вытягивал из меня волю, и сопротивляться было все труднее. — Я… постараюсь не выводить тебя.
— Уверена? — вкрадчиво переспросил он. О, нет. Как можно быть уверенной, когда необычайно остро чувствуешь сквозь тонкую одежду восхитительную тяжесть горячего, нет, обжигающего мужчины, его сильное тело с напряженными мышцами и… его желание. Твердое, мощное, выдающееся. Я не могла двинуться, но от этого становилось только хуже. Осознание собственной беспомощности по какой-то странной причине возбуждало до безумия, до звездочек в глазах. Еще немного и пациент будет безнадежно потерян…
Внезапно Влас подобрался. Его лицо стало отрешенным и сосредоточенным.
— Наталья, — скупо пояснил он. Я охнула, вспомнив, где нахожусь и зачем.
—
Он кивнул и замолчал. Я тоже затихла, залюбовавшись им. Зверь перед броском, да и только. Красивый и смертоносный одновременно.
— Поймал, — наконец, сказал он. Я почувствовала облегчение, которое длилось ровно секунду, до его следующих слов: — Запомни, на чем мы закончили. Непременно продолжим позже.
Рычащую Наталью мы обнаружили в зарослях хмеля. Она безуспешно пыталась отлепиться от забора, к которому ее примотало гибкими шершавыми стеблями. Захват был скучен до невозможности. Едва взглянув на Власа, она обмякла и затихла. И потом, будучи освобожденной от живых пут, даже не пыталась бежать. Как это, оказывается, удобно — иметь дело с теми, кто отлично знает, на что способен леший.
— Куда ее? — спросила я. — Домой?
— Подождите! — Из-за забора на нас отчаянно смотрел крепкий невысокий мужичок, которого вполне можно было принять за человека, если бы не желтые глаза. — Прошу, выслушайте! Она не виновата в том, что происходит в деревне! Клянусь!
— Кузьма? — неуверенно уточнила я. Надо же. У скрытных домовых нынче прямо сплошные выходы в свет!
— Да. Прошу, позвольте все объяснить! Выслушайте! — Он кинул взгляд на Наталью, которая до сих пор не проронила ни слова. Выглядела она так, словно не верит в спасение. Я бы на ее месте, все-таки, рискнула сбежать. Однако ей подобное, кажется, даже в голову не пришло.
— Так вам не нам надо объяснять, — отозвалась я, ощущая что-то вроде жалости. — Поговорите с другими домовыми и…
— Нет! Они слишком взбудоражены из-за всего произошедшего и вряд ли поверят тому, что я расскажу. Надежда только на вас! Прошу, пойдемте в дом и мы все вам объясним! Поверьте, от того, что вы схватите Наталью, нападения не прекратятся. Наверняка пострадает кто-то еще! Кикиморы начнут убивать!
Последняя фраза произвела на меня впечатление. Я нерешительно глянула на Власа. Дом — это территория домового. Там он обладает огромной силой. Стоит нам войти, и мы окажемся в невыгодном положении. Но если мы останемся здесь, другие домовые могут потерять терпение и схватить Наталью. Я видела, как злился Лаврентий из-за семьи Николая и, особенно, из-за пострадавшего друга. Если остальные испытывают то же самое, вряд ли они будут судить потенциальную преступницу здраво и непредвзято.
— Скажи, что ты хочешь, а я уже решу, как это лучше сделать, — спокойно предложил леший, видя мои терзания. — Не забывай, я здесь для того, чтобы разобраться с твоими проблемами.
— В таком случае я бы, пожалуй, выслушала его.
— Хорошо, — Влас в упор посмотрел на Кузьму. — Прежде чем мы войдем в твой дом, ты дашь клятву не причинять вреда. Я скажу тебе слова, ты повторишь. Попытаешься нарушить — потеряешь силы, и твою Наталью уже ничто не спасет. Договорились?
Тот, помедлив, кивнул. Надо же. Видимо, действительно ему есть, что нам рассказать.
Небольшой снаружи домик внутри оказался на диво уютным. Картинка, да и только. Все чистое, новое, мебель резная, печка без сажи и копоти. Неожиданно большая кровать с расшитым цветами одеялом и дивным кружевным балдахином ручной работы. Слишком большая для одного… я слегка покраснела, устыдившись своих мыслей. Однако дальнейшие события показали, что краснеть не стоило. Все предположения оказались верными. Я это поняла в тот момент, когда Кузьма обнял Наталью за бедра, сел на стул и усадил ее к себе на колени. Причем все это было сделано так привычно, словно они всегда пользовались стульями именно таким образом и никак иначе. Более того, пока домовой вел свой рассказ, жестикулируя одной рукой, вторая его рука почти машинально бродила по телу женщины. В один момент он, сам того не замечая, начал поглаживать ее грудь, и я едва не потеряла нить разговора. Однако было видно, что это получается едва ли не само собой. С другой стороны, чего я лезу к ним со своими человеческими правилами? У нечисти вообще нет понятия стыдливости. Они выступают
В целом, рассказ Кузьмы был прост, незатейлив и отчасти даже забавен. Я себя поймала на том, что слушаю с удовольствием. Сочный и местами грубовато-простецкий говорок домового добавлял повествованию особую прелесть. Наталья действительно была наполовину кикиморой и наполовину… человеком. Все же, человеком. Вот только воспитывали ее не люди. Отца она не знала, слышала только, что тот был сельским кузнецом. Сильный мужик был, пруты железные голыми руками гнул. Заночевал он как-то по пьяни в заброшенном доме, а там кикимора на него накинулась. Решила, наверное, что не проснется. Ну а он, даже глаз не продравши, схватил ее с матерком, да и употребил по назначению. Думал, видать, баба и баба. А что страшненькая, так в том состоянии ему хоть медведицу подавай… Кикимора от ругани подсердечной силы утратила, и сопротивления достойного не оказала. Поначалу. Потом, как к делу-то бесстыдному приступили, могла бы она, конечно, и побрыкаться, но, почему-то, не стала. На этом месте я не выдержала и захихикала. Огонь мужик-то был! Даже кикимору удовлетворить умудрился. Влас посмотрел на меня с насмешливым пониманием, аж неловко стало. А Кузьма, тем временем, продолжал. Кикимора понесла от человека и родила девочку. Дочь-то внешностью больше в отца пошла, из-за этого ее местная нечисть за свою не признавала. Ровно калеку какую гнобили. Она исхитрилась и сбежала от них. Ее преследовали, боялись, что к людям пойдет и всю нечистую братию выдаст. К тому же, сделать это легко — достаточно только показаться им. Лицо хоть на человеческое похоже, а все равно отличается.
— Да? — удивилась я.
— Да. Сейчас на ней наведенная личина, — объяснил Кузьма. — Ну и вот, значица, гнали они ее до нашей деревни. А тут впервые человеческая кровь ее пользу принесла — барьер наш защитный она миновала без задержек, в отличие от преследователей. Хоть и ночь была, а все ж один человек ей навстречу попался. Увидел ее впотьмах, да заорал страшно. Она от испуга кинулась по улице и в мой сарай забежала. Там и познакомились. К тому времени дом мой пустой стоял… хозяева в город подались на жительство, а я с ними не захотел. Вот и придумал Наташу за человека выдать. Есть рецептик у меня один секретный, как средство для отвода глаз сделать. Долго эффект, конечно, не держится, приходится обновлять раз в три дня примерно. Зато одинаково хорошо действует и на людей и на нечисть. С тобой вот только сбой вышел. Ты же, как и она — полукровка. Тоже на границе между нашими мирами стоишь. Видишь то, что от людей скрыто и можешь делать то, что нечисти не дозволено…
В этот момент Наталья, наконец, нарушила тишину. Подняла на меня глаза и тихо сказала:
— Я как кикимор учуяла, подумала — за мной пришли. Пробрались как-то через барьер, и уничтожить меня хотят. Решила сдаться, чтобы местные жители не пострадали зря.
— Почему? — жестко спросил Влас. Она ответила ему, но продолжала при этом смотреть только на меня.
— Здесь, среди людей, я нашла свое счастье, хоть и не верила, что такое возможно. После бесконечных мучений и бега без надежды на спасение, я смогла обрести дом и… — она кинула взгляд на Кузьму. Я вдруг, буквально на секунду, ощутила в ней целую лавину чувств. Любовь, преданность и даже благоговение. Кажется, она готова была молиться на него.
— Что произошло дальше?
— Они не узнали меня, за человека приняли! — с неясной гордостью сказала Наталья. — Одна накинулась, да только реакция-то у меня получше человеческой будет. И силы чуток побольше… Я ее от себя отшвырнула и бежать бросилась. Неподалеку люди шли, так я прямо на них и выскочила. Растрепанная, с царапиной на щеке. Пришлось про собаку соврать…
— А чего ты бежать-то бросилась, раз сдаваться пришла? Передумала?
— Не в этом дело. Я на них как глянула, так сразу и поняла — не ко мне эти гости страшные, незваные явились…