Я - четвертый
Шрифт:
— Что ты делаешь?
— Доверься мне, — говорит он.
Я снова протягиваю ему руку. Он берет ее и еще раз щелкает зажигалкой. Он смотрит мне в глаза. Потом улыбается. Я смотрю на руку и вижу, что он держит огонек у конца моего среднего пальца. Я ничего не чувствую. Инстинкт все равно заставляет меня отдернуть руку. Я тру палец. Ощущения те же, что и до зажигалки.
— Ты чувствовал огонь? — спрашивает он.
— Нет.
— Давай руку, — говорит он. — Когда что-то почувствуешь, скажи.
Он опять начинает с кончика
— Ой.
— Люмен, — говорит он. — Ты станешь неуязвимым для огня и жара. Руки пришли к этому сами, но остальное тело придется потренировать.
Мое лицо расплывается в улыбке.
— Неуязвим для огня и жара, — повторяю я. — Значит, меня больше никогда не будет жечь?
— Не будет. Со временем.
— Потрясающе!
— Не такое уж и плохое Наследие, а?
— Совсем неплохое, — соглашаюсь я. — А как насчет этого света? Он когда-нибудь отключится?
— Да. Возможно, после хорошего ночного сна, когда твой мозг забудет о нем, — говорит он. — Но какое-то время тебе надо быть осторожным и избегать волнения. От эмоционального дисбаланса свет может снова появиться, например, если ты слишком разнервничаешься, разозлишься или опечалишься.
— Как долго?
— До тех пор, пока ты не научишься держать его под контролем, — он закрывает глаза и трет лицо руками. — Ладно, я еще раз попробую уснуть. Мы поговорим о твоих тренировках через несколько часов.
После того как он уходит, я остаюсь за кухонным столом, сжимая и разжимая ладони, глубоко дыша и стараясь успокоить все внутри себя, чтобы свет погас. Разумеется, ничто не срабатывает.
В доме по-прежнему полный беспорядок, если не считать того немногого, что Генри успел сделать, пока я был в школе. Я вижу, что он склоняется к тому, чтобы уехать, но не до такой степени, чтобы его нельзя было отговорить.
Может быть, если он, проснувшись, увидит, что в доме чисто и прибрано, это подтолкнет его мысли в правильном направлении.
Я начинаю со своей комнаты. Протираю и мою окна, подметаю пол. Когда все становится чистым, я бросаю на кровать простыни, подушки и одеяла, потом развешиваю и раскладываю свою одежду. Шкаф старый и шаткий, но я заполняю его, а потом кладу на него сверху несколько принадлежащих мне книг. И вот комната убрана, а все мои пожитки разложены в полном порядке.
Я перехожу в кухню, убираю посуду и протираю полки. Я что-то делаю, и это отвлекает меня от моих рук, хотя, пока я занимаюсь уборкой, я думаю о Марке Джеймсе. Первый раз в жизни я не дал себя в обиду. Я всегда этого хотел, но никогда не делал, потому что следовал совету Генри держаться незаметно. Я всегда старался как можно дольше оттягивать очередной переезд. Но сегодня все пошло иначе.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Я просыпаюсь до звонка будильника. В доме прохладно и тихо. Я достаю руки из-под одеяла. Они нормальные, никакого света, никакого жара. Я выбираюсь из кровати и иду в гостиную. Генри сидит за кухонным столом, читает местную газету и пьет кофе.
— Доброе утро, — говорит он. — Как ты себя чувствуешь?
— На миллион баксов, — отвечаю я.
Я насыпаю себе миску хлопьев и сажусь напротив него.
— Что ты собираешься сегодня делать? — спрашиваю я.
— В основном беготня. У нас маловато денег. Думаю устроить банковский перевод.
Планета Лориен богата (или была богата, в зависимости от того, как посмотреть) природными ресурсами. В том числе драгоценными камнями и металлами. Перед нашим отъездом каждому Черпану дали пакет алмазов, изумрудов и рубинов, чтобы продать их, когда мы прибудем на Землю. Генри так и сделал и разместил деньги на счете в иностранном банке. Я не знаю, сколько там денег, и никогда не спрашивал. Но я знаю, что их достаточно на десять наших жизней, если не больше. Генри снимает деньги примерно раз в год.
— Впрочем, не знаю, — продолжает он. — Я не хочу уходить слишком далеко — вдруг сегодня еще что-то случится.
Не желая делать из вчерашнего большую проблему, я отмахиваюсь от намека.
— Со мной все будет в порядке. Отправляйся за деньгами.
Я смотрю в окно. Занимается рассвет, бледно освещая окружающее. Пикап покрыт росой. Давненько мы не видели зимы. У меня даже куртки нет, и я вырос почти из всех своих свитеров.
— Похоже, на улице холодно, — замечаю я. — Может, нам стоит как-нибудь собраться и подкупить одежды.
Он кивает.
— Я подумал об этом вчера вечером, поэтому и надо сходить в банк.
— Тогда иди, — говорю я. — Сегодня ничего не случится.
Я доедаю хлопья, кладу миску в раковину и иду в душ. Через десять минут я уже одет в джинсы и черную терморубаху, рукава засучены до локтей. Я смотрю в зеркало на себя, потом на свои руки. Я спокоен. Таким и надо оставаться.
По дороге в школу Генри дает мне пару перчаток.
— Всегда держи их при себе. Вдруг понадобятся.
Я засовываю их в задний карман.
— Думаю, они не пригодятся. Я чувствую себя вполне прилично.
Перед школой выстроились автобусы. Генри подъезжает к зданию сбоку.
— Мне не нравится, что ты без телефона, — говорит он. — Много что может пойти не так.
— Не волнуйся. Я его скоро верну.
Вздыхая, он качает головой.
— Не делай глупостей. К концу дня я буду здесь.
— Хорошо, — отвечаю я и выхожу из пикапа. Он уезжает.