Я, два вампира и дракон
Шрифт:
Козимо решил, что это правило не относится к тому, кто уже умер. Когда в Серените мирно почил от старости итальянец-колдун, родившийся в деревне и проживший в ней всю жизнь, торговец забрал его душу и продал одному из ковенов. Прадеда вместе с советом это ожидаемо взбесило — мало того что их старому другу не дали отдохнуть после смерти, так еще его используют неизвестно для чего в каком-то сомнительном ритуале! После по-итальянски жарких скандалов Козимо выставили за дверь. Тот в отместку наслал на деревню парочку проклятий. Отношения это, естественно, не улучшило, и с тех пор между колдуном и Серенитой тлела холодная война.
Это не помешало Козимо «в обход» обращаться к Косте, когда требовалось составить особо заковыристые договоры с нечистой силой. Поэтому вампир и вспомнил о нем, когда зашел разговор о сильных колдунах, а теперь сопровождал меня по дороге к торговцу душами. Причина крылась не только в соображениях безопасности — Костя был одним из немногих, кого Козимо подпустил бы к себе.
Немного не доходя до лавки торговца душами, Костя меня ненадолго оставил и растворился в темноте. Он отсутствовал несколько минут, а затем так же беззвучно, как исчез, появился прямо у моего правого плеча, заставив вздрогнуть.
— Спокойно, это я. Показалось, что за нами кто-то идет. Вокруг чисто, можно идти дальше.
Я последовала за вампиром, тем не менее не забывая оглядываться. Мои глаза во мраке ночи видели хуже вампирских, но мало ли что… Не хотелось самолично прийти в лапы колесничих.
Три поворота — и мы оказались на очередной из узких венецианских улочек, у края которых плескалась вода. Металлическая дверь, у которой остановился Костя, ничем не намекала на то, что за ней занимаются таким сомнительным делом, как продажа душ. Наоборот, хотя единственная витрина была закрыта жалюзи, вывеска и нарисованная на ней маска сообщали, что здесь продают сувениры, как в десятках других мест Венеции. К деревянному столбу прямо напротив была «припаркована» небольшая моторная лодка. Синенькая, пахнущая свежей краской — и не скажешь, что такая может принадлежать колдуну. Я подняла взгляд, проверяя, горит ли в закругленных сверху окнах свет, но сквозь ставни не пробивалось ни лучика.
— Уверен, что это здесь? — спросила я Костю. — Что-то не похоже на магазин для ведьм.
Он усмехнулся.
— Это тебе не лавка Сибиллы, куда заманивают обычных туристов, еще и построенная под защитой барьеров. Продажа душ — занятие, которое в глазах любого верующего будет роднить Козимо с дьяволом. А мы мало того что в католической стране, так еще и сравнительно недалеко от Ватикана. Представь, что с ним будет, если его найдут колесничие. Козимо пойдет на что угодно, лишь бы этого не допустить и замаскировать свою деятельность.
Я невольно поежилась. По собственной воле я бы такую профессию не выбрала ни за что в жизни.
— Если верить тебе, он настоящий милашка.
— Думаю, ты сама понимаешь, какого рода человек станет заниматься продажей душ, поэтому будь осторожнее. Я могу добиться, чтобы Козимо тебя выслушал, но продаст ли он что-нибудь, зависит только от тебя. Готова?
Честно говоря, я не представляла, как к такому вообще можно подготовиться, но собрала волю в кулак и заставила себя выпрямиться. Подумав, для пущей развязности еще и засунула руку в карман джинсов.
Я не какая-то там неудачница Катя Тихонова, которая не добилась в карьере ничего большего, кроме как должность администратора языкового клуба, и дала бывшему мужу обвести себя вокруг пальца. Я русская ведьма, которая держит в страхе половину Москвы, не меньше.
Чтобы убедить в этом саму себя, напоследок я проверила свою связь с Серенитой. После провалившейся попытки устроить пожар Джеронимо действительно исчез на полдня. Примерно с обеда я снова начала чувствовать его поползновения пробраться в замок, однако на сей раз я была начеку. Как только на краю сознания появлялась золотистая нить, я отсекала ее, укрепляя мысленные стены вокруг Серениты.
К сожалению, это работало только при моем постоянном напряжении. Стоило чуть отвлечься — и дух замка открывал лазейки, позволяя Джеронимо просочиться внутрь. Я совершенствовала связь с духом после вчерашнего пожара, но Джеронимо все-таки был вторым хозяином. Дух замка просто не понимал, почему тот должен оставаться снаружи.
Нить снова пришлось отрезать, но быстрая проверка показала, что в Серените все спокойно. Единственное, что меня смутило, это что я не ощутила присутствия Марко с Драганом. Научиться отличать биение их сердец от сердец домашних демонов оказалось легко — у вампира-Аполлона его было едва слышно, а у дракона, наоборот, оно билось звучно, без перебоев, как мотор.
Мельком задумавшись, почему их нет в замке, я тут же об этом забыла. Драган мог облетать территорию, а Марко — выйти в деревню. Ночь — его время, в конце концов. Так что я кивнула Косте, и тот ударил в дверь молоточком в виде рожицы чертенка.
Когда молоточек опускался, я ждала звонкого удара о металл, однако ошиблась. Боек мягко соприкоснулся с поверхностью, не родив ни единого звука, словно был оббит ватой.
Приподняв брови, я посмотрела на Костю.
— Не знай я, что мы собрались в гости к колдуну, посоветовала бы поискать нормальный дверной звонок. Дай угадаю — тишина означает какое-нибудь колдовство?
— Ты быстро привыкаешь к обычаям высших, — пробормотал вампир, наблюдая за тем, не прорвется ли через один из ставней луч света, что определить, дома ли хозяева.
Я просто подождала. Чутье подсказывало, что нас проверяют. Дверной молоток, похожий на тот, что украшал главный вход Серениты; колдун, настолько мощный, что мог бы наделить свое жилище душой; опасность разоблачения и невозможность пользоваться видеокамерами — все сходилось.
Спустя несколько невыносимо долгих минут дверь наконец приотворилась. В проеме появился невысокий мужчина, окутанный ореолом света.
Как-то так я и представляла Козимо по рассказам Терезы и Кости: итальянская смуглость делала его лицо мрачным, густые черные брови добавляли теней взгляду, худоба и сутулость наводили на мысль, что этот человек проводит немало времени за обдумыванием темных делишек. Борода с редкими седыми волосками не добавляла мужчине обаяния. Складка на лбу, чувственные губы говорили о темпераментности. И точно — даже не зная итальянского, можно было догадаться о значении слова merda, слетевшего с языка Козимо, как только он увидел Костю.