Я есть Жрец!
Шрифт:
— Плу са е [плывешь со мной], — сказал мне Никей, как только я подплыл к берегу.
— Хрена се. Катер мой, горючка моя, а плывешь не ты со мной, а я с тобой, — возмущался я, но при этом принимая на борт двух мужчин.
Я примерно понимал, что происходит. Никей пытался договориться, и от этих переговоров зависит если не все, то многое. Я насчитал больше восьмидесяти воинов, часть которых до сих пор находились на воде в своих массивных лодках-долбленках.
В какой-то момент в меня начал вселяться хулиган. Это был своего рода откат от волнения. Я жаждал отомстить за то, что был рядом с трусостью. Да, я давил в себе страхи, но они были. И почему? Достать меня
Что-то от маньяка рвалось наружу и имело шансы преодолеть все психологические барьеры, если только замаячит силовой вариант решения проблемы. Но вот он, Никей, зовет меня и говорит, что нужно куда-то прокатиться. И маньяк во мне засыпает, оставляя легкую недосказанность и некоторое сожаление. Я настолько пожелал защитить то, что только недавно приобрел, что был готов убивать десятки людей? Мне стыдно… но не так, чтобы сильно.
Через полчаса речная вода рассекалась плавательным средством из будущего, преодолевая силу течения и создавая волну, которую не сотворит никакой ветер. Украдкой я посматривал на лица двух, немного похожих друг на друга, мужчин. Никей держался вызывающе, так, словно наличие катера, как и его скорость — это его заслуга. Еще недавно тот, у кого коленки дрожали от вида металлического монстра, сейчас ухмыляется, наблюдая, как вцепился в поручни его оппонент на переговорном процессе. Да, второй воин был не в себе. Он что-то бурчал про богов, не громко, и шум мотора не давал расслышать что именно говорил воин. Но и так понятно, что он молился.
Если не считать не прекращаемую буркотню мужчины, остальные, я и Никей, молчали на протяжении более часа пути.
— Омо! Омо! Линта! [Человек! Человек! Лодка!] — вскричал Никей в несвойственной ему эмоциональной манере.
*…………….*……………*
Интерлюдия
Мерсия плохо себя чувствовала. Она не взяла с собой еды и это сильно сказывалось на том, что женщина быстро теряла силы. Сбежавшая жена убитого лекса не ела второй день, при том, что много трудилась, стараясь оказаться, как можно дальше от селения, захваченного Морвагом. Были идеи выбраться на берег, добыть куропатку, или зайца. Но это было опасным. Вокруг лес, на удобных для подходов к воде участках реки были следы пребывания зверей. Ловить рыбу? Можно было, тем более, что она захватила рыболовную сеть — величайшее богатство. Но женщина понимала, что одной ей будет не просто, может и невозможно, ловить рыбу сетью. Тем более, что вероятна погоня и поэтому нельзя медлить и останавливаться.
Куда она бежала? К дочери. Вторая жена — это статус, который предполагает то, что лекс племени выслушает свою супругу и может дать разрешение на то, что мать жены останется в племени. Мерсия не любила огневиков, а Динокл, которого она видела всего единожды, вызывал отвращение. Она не хотела подобной участи любимой дочери, быть женой урода. Но не посмела противиться воле мужа, Хлудвага. Расчетливость и разум говорил, что Мерсия не добьется ничего в своем желании не отправлять Севию в племя Огня. Точнее, он а добьётся… гнева от мужа и потери всего.
А тут еще, сразу после того, как Севия отправилась к Диноклу, Мерсия была приближена к лексу и она расстаралась, не упустила момент, продемонстрировала, что ее красота не увяла, что она знает, как ублажить мужчину, чтобы он захотел ее и завтра и потом. И Хлудваг звал ее, Мерсию, чтобы женщина раскрасила тусклые темные тона ночи в яркие краски.
Любила ли она Хлудвага? А, разве, женщина может говорить о любви? Она накормлена, ее хижина достаточно уютна, шкур много, рубахи есть, да все есть и в достатке. Так что положение женщины, как она сама считала, более чем удачное, потому нужно его не ухудшить. А любовь? Она не позволяла себе думать о чувствах, только лишь играть в них со своим мужем.
Уже более пяти часов Мерсия не гребла, лишь изредка поправляя лодку, которая двигалась не быстрее скорости течения. Сил не оставалось, а погони, судя по всему, не было. Может удалось выиграть время, или предатели так сильно заняты грабежами и насильем, что им нету дела до одной из жен Хлудвага. Убитого Хлудвага! И от осознания этого факта, и того, что ее… пользовали, насиловали, становилось горько, но Мерсия не плакала, она была сильной.
Теперь женщина, будь она даже интересна новому лексу, этому уродцу Морвагу, не могла стать женой уважаемого воина или вождя. Одно дело брать жену самого лекса, другое брать в жены ту, которая была с простым воином вне обряда. И вопросы насилия и принуждения тут вторичны, а роль играет сам факт, что ее, жену лекса, покрыл простой воин.
Так что теперь лишь быть наложницей — вот судьба Мерсии.
— Был бы рядом Никей… он не допустил бы такого, — неожиданно даже для себя, Мерсия вспомнила о лучшем воином племени.
Резко нарастающий шум, заставил женщину встрепенуться и взять лук. Неизвестность и выбивающийся из системы мировоззрения грохот, а потом и рассмотренный речной монстр, заставил изыскать внутренние резервы и максимально сконцентрироваться. Она была готова убивать монстра и смирилась с тем, что монстр убьет ее.
Страшный зверь рычал и быстро приближался. Болотно-зеленый цвет обводов, которые можно было бы принять за лодку, говорил, что это не может быть нечто, созданное человеком. А потом Мерсия осознала… это не дерево, скорее всего, даже не кость, хотя последнее все же хоть как-то, но вписывалось в ее понимание мира. Металл? Нет, не возможно.
Женщина натянула тетиву лука, пустила стрелу в сторону монстра, когда он, сильно снизив скорость приближения, начал чуть разворачиваться боком.
— Мерсия? Это ты? — услышала женщина такой знакомый голос.
И как же она, оказывается, хотела услышать именно его.
— Это морок? Шутки богов? — сказала Мерсия, но не столь громко, чтобы быть услышанной людьми на спине… в брюхе… монстра.
— Мерсия! — сказал Никей и столько было нежности и радости в одном только слове.
— Никей, ты покорил чудовище, или боги дали тебе водную колесницу? — спросила Мерсия, когда катер подошел уже вплотную к лодке с женщиной внутри.
— Не бойся! Я все объясню! — говорил Никей, а самого дрожь пробрала.
Рыкей так же был растерян, но его растерянность имела другую причину. Тут вторая жена лекса? Она явно от чего-то бежит. Подумать о том, что жена Хлудвага будет убегать от своего мужа, Рыкей не мог. Это не укладывалось в его миропонимание. От хорошей жизни не бегают, а жена лекса живет сытно и в почете. Потому он задал самый главный для него вопрос:
— Лекс Жив?
— Нет, его убили люди рода Морвага. Он захватил селение рода Хлудвага и убил его родственников. Все жены мертвы, их дети так же, — выдала главную информацию Мерсия, и лицо Рыкея побагровело.