Я — Господь Бог
Шрифт:
— Единственный, кто как-то связывает нас с человеком, заложившим взрывчатку, — это Митч Спарроу. Мне кажется, больше нет сомнений, что труп, обнаруженный в стене, — его. Очевидно также, что бумажник со снимками не его, отсюда вывод, что потерял его, возможно, тот, кто закатал этого беднягу в цемент. Значит, на двух снимках — и на том, где кот, и на том, что сделан во Вьетнаме, мы видим его убийцу. Я думаю, Спарроу как-то обнаружил, что тот делает. И он убил Спарроу, чтобы обеспечить его молчание.
Из всего сказанного Расселом капитан сделал вывод:
— Значит,
— Всегда или иногда, не знаю. Одно бесспорно: наверняка работали вместе там, где пропал Спарроу.
Рассел помолчал, видимо продолжая размышлять. Вивьен очень понравилась эта его вдумчивость.
— Человек, за которым мы охотимся, конечно, сын того, кто заложил взрывчатку. Отец, должно быть, ветеран Вьетнамской войны, вернувшийся, по всей видимости, с огромной психической травмой. Многие солдаты стали на войне другими людьми. Некоторые не утратили привычку, а самое главное — желание убивать и продолжали делать это, даже вернувшись к нормальной жизни. Мой брат не раз бывал тому свидетелем.
Вивьен почудился призрак Роберта Уэйда за спокойно произнесенными словами Рассела. Она посмотрела на него и обрадовалась, увидев на его лице совсем другое выражение, не то, что встречала прежде. Но заботы настоящего момента тут же отвлекли ее от этой мысли.
Рассел ничего не заметил и продолжал излагать свою версию развития событий:
— К сожалению, ясно, что тот, кто написал письмо и заложил взрывчатку, страдал психическим заболеванием, и сыну оно передалось по наследству в еще более сильной форме. Из письма можно заключить, что он никогда не видел своего отца, тот открылся ему только после смерти, написав это послание. И я спрашиваю себя — почему?
Рассел помолчал, не находя ответа на этот жизненно важный вопрос.
Словно для того, чтобы и остальные могли поразмыслить над ним, зазвонил телефон. Капитан взял трубку.
— Белью.
Некоторое время он молча слушал собеседника. Вивьен и Рассел видели, как ходят его желваки. Он опустил трубку с таким видом, что ясно стало — он охотнее расколошматил бы ее.
— Звонил бригадир пиротехников, которые осматривали руины на Гудзоне.
Он помолчал. Потом произнес то, чего все ожидали:
— Это опять он. Та же взрывчатка, тот же детонатор.
Рассел поднялся, словно после такого подтверждения ему требовалось что-то предпринять, и прошелся по комнате.
— Мне пришла в голову одна мысль. Я не эксперт, но, думаю, этот тип, который решился осуществить то, что его отец только задумал, наверняка асоциальный психопат или что-то вроде со всеми проблемами и особенностями своего заболевания.
Он обернулся и посмотрел на Вивьен и Белью:
— Я читал, что у таких людей работает очень четкий механизм перезарядки импульсов. То есть их поведение носит систематический характер. Первый взрыв произошел вечером в субботу. Второй в ночь с понедельника на вторник. Прошло примерно три дня. Если этот сумасшедший установил в своей голове такой интервал между взрывами, то у нас всего три дня, чтобы взять его прежде, чем он начнет действовать дальше. Даже думать не хочу о том…
Он
— Даже думать не хочу о том, что случится, если произойдет третий взрыв, тем более в каком-нибудь здании, где работают тысячи людей.
И наконец высказал наихудшее из предположений:
— Не говоря уже о том, что будет, если он вздумает взорвать все здания сразу.
Вивьен увидела, что капитан смотрит на нее с немым вопросом: что это, мол, за тип и что он делает в его кабинете. Гражданский человек обсуждает вместе с ними их дела, тогда как по всем правилам и нормам они касаются только полиции. Создалась нелепая, но великолепная по своей сути ситуация. Всех троих объединил в этом расследовании секрет, который ни в коем случае не должен стать достоянием общественности и который никому из них не выгодно раскрывать.
Белью поднялся и оперся кулаками о столешницу:
— Нам срочнейшим образом необходимо дать имя этим снимкам. Мы не можем опубликовать их с вопросом: «Кто знает этого человека?» Если их увидит его сын, то поймет, что мы разыскиваем его, и еще, чего доброго, запаникует и пойдет взрывать здания одно за другим.
Вивьен осознала, что они теперь определяют двух неизвестных людей как отца и сына. Воспоминание детства, точно злая насмешка, подчеркнуло трагическую иронию ситуации.
Во имя Отца, Сына и Святого Духа…
Вот она, маленькая девочка, стоит в церкви, окутанная ароматом ладана, и картину эту вмиг заслоняют объятые пламенем дома и раненые, которых везут в больницу.
В дверь постучали. Белью разрешил войти, и на пороге появился детектив Тайлер с папкой в руке. Он оброс щетиной и выглядел очень усталым после бессонной ночи. При виде Рассела на его лице появилось выражение неприязни.
Не удостоив вниманием ни Вивьен, ни Рассела, он обратился к своему начальнику:
— Капитан, вот результаты запросов, которые вы просили сделать.
Он говорил тоном человека, который проделал трудную и скучную работу и знал, что никто этого не оценит. Капитан взял папку и, быстро просмотрев страницы, сказал, не отрывая глаз от листа:
— Очень хорошо, Тайлер. Можешь идти.
Детектив вышел из комнаты, оставив за собой запах сигарет и плохое настроение. Белью подождал, пока он отойдет от двери, и только потом заговорил:
— Я занял этими поисками несколько бригад, объяснив самое необходимое. И вот что мы имеем.
Он вновь обратился к бумагам, которые держал в руках.
— Дом, который взорвался на Лонг-Айленде, принадлежал бывшему военному, некоему майору Миснику. Похоже, он воевал во Вьетнаме. Это еще ничего не означает, но тем не менее любопытно. Строило его дом небольшое предприятие в Бруклине, «Ньюборн Бразерс». Фирма, построившая дом в Нижнем Ист-Сайде, называется «Пайкс Пик Билдингс». И тут, я считаю, нам крупно повезло. Дирекция «Ньюборн Бразерс» еще очень давно поручила архивацию своих документов одной специализированной фирме, так что весь ее архив в компьютере.