Я - грозный любовник. История Сида и Алисы
Шрифт:
– Не уходи.
Я попытался удержать его, но тот меня не слушал – взял да ушел. Впервые он меня предал. Раньше не бросал меня в трудную минуту. Сегодня мне было невыносимо. Жизнь моя не стоила ломаного гроша или заезженного диска «Лед Зеппелин».
Скейтбордисты от холода не страдали, и они не понимали, зачем я здесь и почему на них пялюсь. Сегодня они решили разойтись пораньше. Я, пожалуй, тоже скоро свалю. В конце концов, что хочу – то и ворочу. Засадить, что ли, кому-нибудь? Надо бы!
Я встал.
Куда хочу – туда иду.
Я и пошел. Знаю, где всегда найду друзей. Клевые ребята, всегда готовы покурить со мной травки. И телки там всегда найдутся. Одну какую-нибудь можно закадрить. Туда-то я и отправлюсь. Решено. Оторвусь по полной!
Глядя все время перед собой, я шел, куда нос меня вел. Наверно, уже поздновато. На улицах мерещились кошмары, и кругом не было ни одной доброй души, готовой прийти на помощь в случае нападения. Я оглянулся и увидел удаляющуюся площадь, с которой исчезали последние скейтбордисты.
Холод такой, что хороший хозяин собаку или кошку на улицу не выпустит. Поэтому мне лучше побыть одному. Так будет лучше. Слабаки у меня приятели. Засранцы. Да ну их!.. Не нужны они мне. И не были никогда нужны. Встречусь с Алисой и пошлю их всех к такой матери. Мне нужна только Алиса.
Захотелось пройти по узким, едва освещенным улицам. Темная ночь напоминала тюремную камеру. Из каждого переулка мог вынырнуть страдалец, готовый напасть на другого страдальца, то есть на меня. Мрак окружал меня со всех сторон. Страха я не чувствовал, потому что был начеку – врасплох меня не застать. Я остановился перед домом и поднял голову, чтобы увидеть освещенные окна, а ветер холодил мне глаза. Мелькнула мысль – а стоит ли туда идти, не лучше ли вернуться домой? В такое время шляются по улицам только те, у кого проблемы. У меня-то проблем нет.
Но раз уж я здесь, так надо зайти. Если ничего не получится – вернусь домой, решил я. Утерев глаза тыльной стороной ладони, я приблизился к дверям. Решил все-таки сходить потусоваться как истинный искатель приключений. Должно быть, там народ курит и балдеет под музыку. Ничем другим тут не занимаются. Запираются по комнатам с девчонками. Что за жизнь без девчонок! Хуже, если обходиться без секса – это не на пользу ни им, ни нам. Секс нужен. Бабы это любят. Мы им нужны.
Я не спешил нажимать на кнопку звонка. Накурился, был под сильным кайфом. Если меня впустят, вести себя буду прилично, никто и не заметит, что я один. Я позвонил.
24
Жалко, наверное, было смотреть на меня со стороны. Вытянув шею, я ожидал ответа сверху, где движущиеся в окне тени казались похожими на призраки, но указывали, что квартира обитаема и зовет меня оттянуться. Видимо, все уже были под сильным кайфом, раз не слышали звонка. Я позвонил еще раз. Дом старый – вот-вот рухнет.
Отступать я не собираюсь.
Возле меня резко затормозила машина. Я решил, что это кто-то из жильцов. Из машины выскочили двое в вязаных шапочках и кожаных куртках и велели мне оставаться на месте, а двое других наставили на меня пистолеты. Ошеломленный, я даже не помышлял о бегстве. Когда я пришел в себя, было уже поздно.
Это было нападение.
«Блин! Этого только недоставало!» – подумал я.
– Берите все, что есть. Ничего у меня нет, – сказал я.
Мощный удар заставил меня замолчать. Меня толкнули, и я ударился о решетчатую ограду. Боль пронзила меня. Жестокость, с которой со мной обращались, была явно излишней. Меня обшарили с ног до головы – искали оружие. Один сообщил, что оружия у меня нет. Меня подхватили под руки и запихали в машину. Не произнеся ни слова, меня посадили на заднее сиденье.
Это было похищение.
– Дайте мне сказать, – начал я, но пинки и удары снова заставили меня умолкнуть.
Машина тронулась, взвизгнув покрышками, а я поднял голову, чтобы определить, где я. Тут же мне отвесили еще несколько ударов.
Со мной не церемонились. Стоило мне пошевелиться, как тут же я получил очередную зуботычину. Мне хотелось знать, что же все-таки произошло. Чего этим гадам нужно? Может, схватили меня по ошибке?
Ответ не заставил себя долго ждать.
Машина вдруг затормозила в незнакомом мне месте. Фары погасли. Когда я поднял голову, бесконечные улицы были погружены во мрак. Ни один фонарь не горел. Похитители изо всех сил старались, чтобы я молчал. Я решил не говорить им, что меня взяли по ошибке – из страха, что схлопочу еще зуботычин. Лучше уж подождать и посмотреть, что эти сволочи будут делать дальше. Может, опять в тюрьму повезут?
Меня вытолкали из машины и потащили к дверям какого-то дома. Казалось, дом пустовал и служил прибежищем для бродяг и наркоманов. Когда холодно, бездомные укрываются в этих заброшенных ульях и спят, сгрудившись в кучу. Я почувствовал запах реки Тьете. Значит, я неподалеку от Виа-Маржинал, у обрыва возле железнодорожного депо. Сам черт сюда не сунется.
Меня втолкнули в дом, и я рухнул на кучу старого картона. Меня ударили в пах, от чего у меня захватило дух, потом под ребра. Я вскрикнул и выругался. Мои мучения продолжались. Чего им нужно от меня?
– Отпустите, мать вашу!
За тысячную долю секунды, когда я падал от сильнейшего удара в затылок, причинившего нестерпимую боль, я различил людей, которые спали вповалку на полу, точно свиньи в свинарнике. Они с ворчанием поднимались, получая пинки от моих мучителей. Всех растолкав, они потащили меня по вонючей лестнице, словно зарезанную свинью, и доставили в грязную комнатенку. Четверо меня держали, а один не давал мне говорить, кричать, плакать. Не произнося ни слова, меня яростно избивали – казалось, что насмерть. Я попытался опознать их. Умирать не хотелось. Лучше уж вернуться в тюрьму, просидеть там всю жизнь – только бы остаться в живых.
Меня ударили лицом о стену, и я упал на пол, весь заливаясь горячей кровью. Стали срывать с меня одежду, но я сопротивлялся и измазал мучителей кровью. С трудом верилось, что я еще жив. Завтра утром обнаружат мой холодный голый труп. Совершенно голого меня уложили ничком, как укладывают спать маленького ребенка. По углам комнаты жались какие-то люди. Они безучастно наблюдали, как совершается убийство, или притворялись мертвыми, чтобы не разделить мою участь.
Вдруг кто-то перевернул меня на спину. Меня насиловали. Пока один сукин сын меня насиловал, остальные держали меня за руки и за ноги и запихивали в рот скомканную газету.