Я — хищная. Ваниль и карамель

Ангел Ксюша

Ошеломленный Дэн послушно поднялся, и каждый из племени Барта присягнул ему на верность. Плачущие женщины, хмурые мужчины. Люсия, кутающаяся в шаль рыжих волос.

А я окончательно перестала что-либо понимать.

— Держитесь друг друга… — Барт закашлялся, Дэн подхватил его и уложил на траву. Я сняла куртку и сунула Барту под голову. Цепкая прохладная рука ухватила мою. — Вы мне как дети. Ты и Даниил. Позаботьтесь друг о друге, когда я…

— Обещаю, — заверил его Дэн.

— Хорошо, — кивнула я,

хотя мало себе представляла, как могу позаботиться о Дэне. И в то, что он — сольвейг, не верилось совсем. Ни дара предвидения, ни убийственного кена из ладоней среди его способностей не числилось.

Барт шумно вздохнул и улыбнулся, переводя взгляд вверх.

— Небо такое чистое. И легко. Наконец…

Он не договорил. Ладонь, держащая мою, разжалась, обмякла. И взгляд остекленел. Только что Барт дышал, говорил, и вот… Секунды не прошло. Дэн тихо заплакал, уткнувшись лицом мне в спину. А я боялась дышать.

Может, это сон, и я сейчас проснусь? Барт не может умереть, он же… он…

— Не бессмертен, — сказал Дэн, ровняя ногой землю на свежей могиле. Барта мы похоронили там же, на лужайке, ведь у сольвейгов нет источника, и им все равно, куда уйдут остатки их кена.

— Я до сих пор не понимаю, зачем он это сделал, — тихо пробормотала я и положила голову ему на плечо.

Устала. Болело все — ребра, спина, голова. Левый глаз заплыл, кажется. Какая разница? Барт умер, и у меня внутри будто что-то умерло вместе с ним.

— Барт знал, что так будет. Первые придут, и Хаук найдет и убьет Херсира, а затем уничтожит всех неугодных богам. Барт рассказал вчера, а я верить не хотел, но он знал. Готовился. И тебя готовил. — Вздохнул. — Нас.

— А если бы я не пошла сегодня?

— Но ты пошла. Барт изучил тебя хорошо.

— Одобряешь? — хмыкнула. Отлипла от него, хоть и было тяжело стоять без поддержки. Я не ждала от Барта интриг и недомолвок. И меньше всего — цели, которую он мне пророчил. Теперь у меня был его кен и умение ставить печать.

— Нет. Но я не знаю, насколько тяжелой была его ноша.

— Скоро узнаешь.

Дэн поморщился и покачал головой.

— Не хочу. Да и не умею я — одни проблемы от моих решений.

— От моих тоже. Наверное, это общая беда сольвейгов.

Мы еще некоторое время постояли там, у могилы Барта, пока остальные сольвейги паковали вещи. Скоро они найдут себе новое пристанище, а мне предстоит вернуться домой.

Дома ждет осуждение. Совет. Наказание — Эрик не простит того, что я ослушалась. Мой уход пустит липкие ростки недоверия и обид. Впереди трудные разговоры. Советы племен. Стратегии и тактики.

Война?

— Как думаешь, мы выдержим? — спросила я, потому что не хотелось молчать. — Если они действительно пришли…

Дэн пожал плечами и ничего не ответил. Ему, как вождю, теперь нужно учиться недоговаривать.

Эпилог

После

возвращения Эрик, казалось, свихнулся. Впрочем, и там, у очага атли, он выглядел слегка безумным.

Хотя очагом теперь это сложно назвать — пепелище. От стен мало что осталось, крыша рухнула внутрь, а вокруг в радиусе километра чернела выжженная земля. Она хрустела под ногами, когда мы подошли к месту, которое раньше было источником. Моим источником.

Теперь тут было пусто. Ни намека на кен предков, ни капли силы, ритуальный камень — и тот расколот надвое.

Не знаю почему, но именно камень мне было жаль больше всего.

О ней я старался не думать. Ни о ней, ни об охотнике, ни о том жутком ритуале, который однажды описал Эрик.

А вот он думал и представлял в подробностях — по лицу было видно. Неумение контролировать себя — плохое качество для вождя.

Мы стояли там около получаса, я продрог насквозь и был безумно рад вернуться к скади. Эрик же, не сказав никому ни слова, заперся в кабинете и колдовал несколько часов. Уж не знаю, кого он там призывал, но вышел хмурый и усталый. Малявка-целительница напоила его успокоительным отваром и отвела наверх.

А я остался в гостиной. С Дашкой. Мы смотрели в окно, как Глеб курит и пинает фонарные столбы. У каждого свои способы релакса.

— Не верю, что источника атли больше нет, — скорбно произнесла Даша и опустила ладони на подоконник.

— Но его нет, — ответил я и снова посмотрел в окно.

Верить в это решительно не хотелось. Как и в то, что Эрик нигде не чувствовал Полины. Она — скади, и вождь обязательно должен ее чувствовать, если только…

— Эрик ее найдет, — словно прочтя мои мысли, сказала Даша и обняла меня. — Вот увидишь.

И она, и я понимали: мог бы, уже нашел. Время тикало, и каждая проходящая минута приближала меня к осознанию: ее больше нет. Совсем.

— Схожу проветрюсь. Подумать надо.

На выходе столкнулся с Глебом — наверное, ему надоело просто маяться и курить. Или замерз — зима уже почти пришла, разве что снегом не сыпала.

— Мы будем что-то делать? — резко спросил Глеб, и в голосе прорезались истеричные нотки. Тут скоро все будут падать на пол и в припадках биться! Паника заразна. — Хоть что-то? Сидим тут, как…

Я не ответил. Протиснулся мимо и вышел, наконец, наружу.

В темноте стало немного легче. Хотя, наверное, это оттого, что вдали от суеты можно было спокойно вздохнуть. Подумать. В доме думать совершенно не получалось — я очень хорошо отношусь к Даше, но ее забота иногда душит. Особенно когда я почти отчаялся.

Темная аллея спрятала меня надежно. Сомкнулась голыми ветвями над головой и окутала тьмой. Свет от фонарей сюда не проникал, и ощущение, что на меня смотрят тысячи глаз, исчезло.