Я хочу, чтобы...
Шрифт:
– Вроде того, - неохотно откликнулся мальчик.
– Кстати, ты не замечал, что-то в этом городе змей больно много.
– Змей?
– фыркнул Амин.
– Это оазис, Валид. Здесь положено быть змеям.
– Много, - пробурчал мальчик.
– Слишком, я чую, что-то ту… а-а-А!
Амин резко обернулся, успев заметить, как мальчишка, вскрикнув, отскакивает в сторону, а некто в порванной абае и даже без платка на голову, падает ему под ноги. Вид “некто” имел совершенно неопасный. Тем не менее, мальчишка, вопя, как резаный, бросился к Амину и успокоился, только спрятавшись за абаей юноши.
– Сайед?
– на всякий случай держась за рукоять скрытой за поясом джамбии, позвал Амин.
– Уважаемый?
“Уважаемый” почему-то вздрагивал.
Наклонившись, Амин расслышал тихий хриплый голос:
– Амани… хумай… наконец-то… нашёл…
– Убей его!
– кровожадно взвизгнул Валид, прячась за полой абаи.
– Он меня за хво… ноги хватал! Лапал! По-всякому!
– Умолкни!
– шикнул на него юноша.
– Сайед, вы в порядке?
“Уважаемый”, наконец, поднял голову, оказавшись юношей, возраста едва ли старше Амина. Вот только избитым и грязным.
– Хумай, - шепнул он, безумно глядя на Амина.
– Я её видел.., - юноша моргнул, взгляд стал осмысленным. Расширился от удивления. Прошёлся по хмурящемуся и, кажется, готовому зареветь Валиду.
– Простите, сайед… я… кажется… обознался.
На этом глаза незнакомца закатились, и он без чувств осел на раскалённые дневным зноем каменные плиты.
Валид высунулся из-за абаи, подбежал ближе и от всей души отвесил незнакомцу внушительный пинок. После чего повернулся, схватился за Амина и потащил прочь, бормоча:
– Идём, пусть он тут валяется, да пусть хоть сгорит, и да, пусть его…
Амин сбросил его руку и, не слушая возмущённого верещания про то, что солнце жжёт, а караван вообще, может, уже уходит, склонился над бесчувственным юношей. И, немного поколебавшись, взвалил его себе на спину.
Мальчишка наблюдал за ним, вытаращив глаза.
– Эй! Эй-эй, ты чего делаешь? Амин! Куда?! Нам с караванщиком надо договориться, не забыл? Ты что, и его спасать собрался?! Эй!
– Лучше позови лекаря, - перебил его Амин.
– Ему?! Щас!
– Не… надо… лекаря… по… жа… луйста, - то ли в бреду, то ли всё-таки очнувшись, пробормотал юноша.
– Пусти… те… я… сам…
Амин остановился. Быстро спросил:
– Тебе есть куда идти?
Юноша тяжело выдохнул:
– Я… что-нибудь… я… при… думаю…
– Ясно, - хмыкнул Амин, перехватывая его руки поудобнее.
– Пойдёшь к нам.
– Вот шайтан!
– выдохнул мальчишка, глядя им вслед.
Рядом тихонько свистнули. Валид резко нагнулся и прицельно запустил булыжником в уползающую змею.
Сине-зелёный хвост трепыхнулся, задёргался и обвис плетью.
– Ненавижу гадин, - пробормотал мальчик.
И, больше не мешкая, побежал за Амином.
***
– Зачем?!
Амин повернулся, не глядя схватил со столика блюдо со сладостями, сунул мальчишке.
– На. Жуй. Только умолкни.
– Что?!
– замахнулся блюдом Валид.
– Ты! Дурак! Ты о нём ничего не знаешь! Сдался тебе этот беглый… этот беглый!
“Беглый” лежал на кровати, закрыв глаза, и тяжело дышал.
– Что ты на него так взъелся?
– покосившись на кровать, бросил Амин.
– Ну обознался он, с кем не бывает?
– А ты, не зная о нём ничего, потащил к себе, собираешься выслушать, пообещать помощь и обещание выполнить!
– прошипел в ответ мальчишка.
– Ты - дурак! От него веет бедой, и змеи ползут! Пусть, как очнётся, валит туда, откуда явился! Пусть…
– Умолкни!
– устало произнёс Амин.
Мальчишка подавился воздухом. И вдруг угрожающе проскрипел:
– А ты знаешь, почему ему сейчас так плохо, а? Нет? А я скажу: алтейкой отравился. Ягода такая, бедуины её любят. Ну да ты помнишь вкус алтейки, правда?
– глаза мальчишки нехорошо блеснули.
– А знаешь, зачем он её курил? Птицу-желание искал. Потому и мерещится ему теперь на каждом шагу.
– И что в этом плохого?
– пожал плечами Амин.
– Что плохого?
– ахнул мальчишка.
– Что плохого?! Поймать бедную хумай, заставить служить себе, исполнять своё желание… лишить свободы! Нет, что ты, Амин, всё отлично! Ты у нас только людям помогаешь, да? Зачем тебе задумываться о какой-то птице, да?! Заче… пусти меня!
– Не пущу, - тихо произнёс юноша, прижав мальчишку к себе.
– Пока не успокоишься. И, знаешь, Валид, птицу Амани ищут, когда совсем худо, потому что все знают, что на самом деле её нет. И другой надежды нет.
Валид громко хмыкнул.
– Ей, правда, от этого не легче, - пробормотал он, высвобождаясь.
– Пойду-ка я, пожалуй, прогуляюсь. На змей, что ли, поохочусь. А ты, - он повернулся к Амину, - не вздумай ему ничего наобещать!
Амин улыбнулся, глядя вслед взъерошенному мальчишке, и потянулся к забытому блюду со сладостями.
Говорят, щербет в Мисбахе - сами боги облизываются. Когда ещё попробуешь?
Тихо, успокаивающе шелестел фонтан в саду. Бесшумно появились слуги, принесли ужин и, узнав, что ничего больше не нужно, с поклонами удалились.
С сумерками воздух сгустился, потяжелел. Стоящий у узорчатой арки Амин пару раз видел над деревьями зарницу.
Темнота сгущалась. Очевидно, сегодня месяц Вадд отдыхал в своём подземном царстве, выпустив на небо вместо себя сына - яростного Манафа. И юный бог играл со сверкающей саблей-молнией в одной руке и кнутом из ветров - в другой.
Амин машинально коснулся груди, где когда-то висела фигурка-амулет задиристого Манафа. Грустно улыбнулся и отвернулся от окна.
Ярко вспыхнула молния. Вдалеке заворчал гром.