Я и мой близнец
Шрифт:
— Аннабель! Аннабель! — воскликнул он, теребя меня за руку. Я застонала и приоткрыла глаза. Его красивое лицо было прямо надо мной, и я вдруг резко вспомнила его нежные поцелуи и мягкость его губ. Я буквально окаменела, однако через мгновение на меня накатил ужас, и, собрав все свои силы, я присела на кровати.
«Мне нельзя вспоминать это! Нельзя!» — кричало все внутри меня, а Джош испуганно смотрел мне в спину.
— Аннабель! Ты переутомилась, ухаживая за мной! Пожалуйста, иди к себе и отдохни хорошенько… — проговорил он надрывным от беспокойства голосом.
Я тут же решительно мотнула головой
— Нет, Джош! — ответила я твердо и взволнованно, — Я не отойду от тебя ни на шаг! Если будет нужно, я лягу просто здесь на полу, но не уйду от тебя!
Он глубоко прочувствовал мою любовь и прослезился.
— Хорошо, сестренка! — проговорил он, опуская лицо и пряча увлажнившиеся глаза, — Пусть будет, как ты хочешь…
Вечером маме удалось убедить отца, и он согласился предоставить мне комнату около Джоша, а также не стал нанимать сиделку. Я ликовала! Теперь это было мое законное место: возле Джоша! Теперь я буду рядом всегда!..
Начались обычные будни. Я приходила к Джошу рано утром и помогала ему спуститься в туалет. Сперва он немного стеснялся, но я угрожала ему, что защекочу его до смерти, если он продолжит стесняться меня, поэтому он смирился. Потом я приносила ему воду для умывания и завтрак. Он мог есть сам, но мне доставляло огромное удовольствие кормить его из ложки, поэтому он смирился и с этим тоже. Я максимально много шутила, озорничала и вела себя непринужденно, как будто нам снова было по пятнадцать лет. Джош улыбался, много смеялся, но затаенная печаль, прячущаяся в уголках его глаз, то и дело мелькала в его лице. Я видела эту печаль и все понимала. Я сама жила с подобной печалью внутри. Нам до сих пор было больно от того, что мы пережили, и, наверное, эту боль невозможно будет забыть до конца нашей жизни…
После обеда мы с Джошем выходили в сад. Он опирался на меня и прыгал на одной ноге. В саду, подальше от чужих глаз, мы начинали свои беседы ни о чем, пытаясь забыть о всех печалях и скорбях недавнего прошлого.
Иногда, и даже очень часто, на меня накатывали все те же запрещенные воспоминания. Например, иногда я наклонялась к нему, чтобы что-то ему прошептать на ухо (особенно, когда мы были в доме или боялись быть подслушанными), и тогда наши лица почти соприкасались, вызывая во мне яркие эмоции и картины прошлого. А если еще при этом встречались наши взгляды, то молния дрожи и неловкости пронзала нас обоих. Мы тут же отворачивались друг от друга, взволнованные и немного испуганные. Нам нельзя! Мы кровные родственники! Надо все это как можно скорее забыть!!!
Я старалась избегать подобных неловкостей, чтобы не мучить ни его, ни себя, но исключить их полностью никак не удавалось.
Однажды произошел случай, вызвавший у меня огромное чувство вины. Ухаживая за Джошем до самой ночи, я снова уснула на его кровати. Это было редкостью, потому что я боялась случайно во сне задеть его раны, поэтому обычно спала у себя. Но в тот вечер сильная усталость разморила меня, и я просто не заметила, как уснула.
Я спала очень крепко. Так может спать только очень сильно уставший человек. А потом мне начал сниться сон. В этом сне у нас с Джошем не было ни расставания, ни боли. В этом сне мы по-прежнему не были братом и сестрой по крови, поэтому счастье лилось через
Я начала просыпаться, а сон по-прежнему продолжался. Я чувствовала, как наши губы с Джошем соприкасаются, и он жадно отвечает мне на этот поцелуй…
Я окончательно проснулась и поняла, что мы с Джошем… целуемся в реальности!!! Была ночь, и я лежала в его кровати, сжимая его лицо в своих ладонях. Когда до меня дошло происходящее, Джош тоже, наконец-то, открыл глаза. Мы замерли, а потом на нас сошел ужас. Я отпрыгнула от него и просто упала с кровати. Я так и осталась лежать там, чувствуя, как жгучие слезы раскаяния и боли начинают стекать по моим щекам.
Несколько мгновений Джош не шевелился, а потом, услышав мои рыдания, он начал сползать ко мне. Кое-как примостившись на полу, он тут же обнял меня, а я уткнулась ему лицом в плечо и начала, всхлипывая, говорить:
— Джош! Прости меня! Пожалуйста, прости! Я не хотела! Я даже не знаю, как это получилось!..
Он успокоительно потрепал меня по плечу и сказал:
— Все нормально! Не плачь! Забудь об этом, Аннабель! Мы выпутаемся из этого, я обещаю тебе! Все будет хорошо!
Я повернула к ему свое несчастное лицо. В это мгновение я уже не могла притворяться сильной.
— Братик, почему с нами произошло все это, скажи мне? — я все еще всхлипывала и чувствовала, как сильно болит мое сердце, — Почему мы так жестоко были лишены права на счастье???
— Я не знаю, — проговорил Джош, — Я не знаю, Аннабель! Но… давай учиться быть счастливыми, несмотря ни на что…
Я кивнула и прижалась к его плечу. Да, надо все равно учиться быть счастливыми, потому что жизнь — драгоценный дар Божий…
После этого случая я больше не позволяла себе ночевать на кровати с Джошем. Теперь я понимала, что это было опасно. Я начала подолгу молиться, чтобы мое сердце вошло в покой, и я действительно начала получать некоторое умиротворение. Я поделилась с Джошем своей историей о том, как стала ближе к Богу и что именно это помогло мне выйти из состояния отчаяния. Правда, я не упоминала, что началось все с моей попытки умереть под колесами дилижанса. Я не хотела, чтобы он это знал.
Однажды нас посетил священник Алекс Виннерс. Он долго беседовал с Джошем и произвел на того очень хорошее впечатление. Джош даже согласился после выздоровления посетить христианские занятия, чему я тоже порадовалась. Мне казалось, что это поможет нам обоим ожить…
Через два месяца Джош уже мог передвигаться самостоятельно. Жизнь вошла в какую-то привычную колею, и нам стало относительно спокойно. Мы уже глубоко прониклись мыслью, что мы просто брат и сестра, поэтому эмоции свои всё успешнее держали в узде.
Однажды отец сообщил, что вечером нас посетит Дэйв Хопкинс со своим отцом. Эта новость ужаснула меня, потому что, честно говоря, я о нем совсем забыла. Ведь Джош до сих пор не знал, что мы помолвлены с этим «ледяным принцем», и я со страхом представляла его реакцию.
Конечно, мне пришлось ему все рассказать. Джош отреагировал еще более бурно, чем я ожидала. Он пришел в состояние ярости и с обидой отвернулся от меня.
— Братик, пожалуйста, не сердись, — промямлила я, а он резко развернулся ко мне.