Я и мой оригинал
Шрифт:
— Эй, кто-то умер, что ли? — я попыталась заглянуть ей в глаза, но она опускала голову все ниже и ниже, пока не уперлась подбородком в грудь. — Не стой так, еще шею себе вывихнешь.
— Разве это возможно? — горничная, которой на вид было не больше двадцати лет улыбнулась и быстро утерла слезу, скользнувшую по щеке.
— Конечно! Я вот однажды себе челюсть вывихнула, то еще веселье было, пока обратно не вправили, — поделилась я, усаживаясь прямо на пол возле кровати и жестом приглашая девушку последовать моему примеру.
— Что рассказать? — растерялась она.
— Все, — кивнула я. — Например, как давно ты живешь здесь?
— Всю жизнь, — взмахнула она длинными и пушистыми, но бесцветными ресницами. В девчонке в принципе не хватало красок. Длинные, собранные в толстую косу волосы имели цвет мышиной шерсти. Большие серого цвета глаза были круглыми и близко посаженными, из-за чего создавалось впечатление, будто девушка пребывала в постоянном состоянии удивления. Телосложение у неё было мальчишеским, худым и плоским, напрочь лишенным каких-либо женственных изгибов. В целом, Боня была похожа на белый холст, ожидающий художника, который нарисует на нем что-нибудь достойное.
— Я родилась здесь, — продолжила девушка, смутившись от моего пристального и не прикрыто изучающего взгляда. — Моя мать была человеческой рабыней, а отец — сидхе из низших.
— Здесь есть рабы? — замерла я, оглушенная новой информацией.
В ответ Боня лишь кивнула.
— Откуда?
— Из мира людей, — так, словно это само собой разумеющееся ответила девушка и в явно защитном жесте подтянула к груди колени. — После каждой Дикой Охоты всадники привозят плененных человеческих женщин. Как правило, это очень красивые женщины и девушки, которые становятся наложницами своих похитителей.
— А как на это смотрят жёны?
— Никак, — пожала плечами Боня. — У сидхе распространен брак по расчету. Помолвка заключается родителями даже без присутствия детей. Зачастую случается так, что жених и невеста знакомятся уже непосредственно у алтаря. И, соответственно, в таком браке любви очень мало. На ложе новобрачные восходят исключительно для продолжения рода и зачатия потомков, к которым тоже не питают светлых чувств и едва ли не на следующий день после рождения сдают на попечение нянек.
— Сурово, — невесело хмыкнула я.
— Поэтому женам все равно, в чьих объятиях проводят ночи их мужья. Потому что сами они имеют по любовнику и не одному. Сидхе — очень страстные и не склонны к моногамии. Здесь все изменяют всем, и даже любовницы надолго не задерживаются. Надоевшую рабыню хозяин может отдать другому сидхе — в качестве уплаты долга или просто как дружеский жест.
— А вот это уже мерзко, — с отвращением поморщилась
— Такова жизнь среди сидхе, — меланхолично и немного устало ответила Боня.
— А почему просто не вернуть девушку туда, откуда взял, если игрушка надоела?
— Ты что? — испуганно отшатнулась от меня Боня. — Это убьет тебя, если ты человек!
— Почему?
— Потому что здесь время идет иначе, не так, как в мире людей. Медленнее, намного медленнее. И на девушку, которая попала к сидхе совсем молоденькой и прожила с ними не один год, обрушится все то время, которое миновало в мире людей пока её не было. Она просто в одну секунду превратится в горстку пепла. А здесь в мире сидхе, а еще долгое время будет жить, не вечно, конечно, вечность доступна только сидхе, но дольше, чем в человеческом мире.
— Вот это новость, — пораженно выдохнула я, вскакивая на ноги. — Почему мне, блин, раньше об этом никто не сказал?
— Потому что, вам и так об этом известно, — смиренно проговорила Боня, глядя на меня с каким-то странным выражением. — Вернее, мы так думали. Когда господин вернул вас домой, мы все очень обрадовались. А потом…пошли слухи, что с вами что-то не так. Это стало особенно очевидно, после того, как выяснилось, что к вам применяют усыпляющую магию, постоянно обновляя заклинание.
Она грустно опустила глаза, а на её лице застыл отпечаток невыразимой грусти.
— Расскажи мне, — попросила я, усаживаясь обратно. — Расскажи мне всё.
— Вам нужно готовиться к балу, — тревожно сложила кулачки на груди Боня. — Иначе король будет не доволен!
— Когда бал?
— Вечером, — она бросила взгляд за окно, где по-прежнему ярко светило солнце. — На закате.
— Пффф, — пренебрежительно фыркнула я. — До заката можно успеть в Мексику сгонять и вернуться обратно, с текилой и сомбреро. А не то, что подготовиться к какому-то балу.
— Во дворец съезжаются все двадцать четыре туата, чтобы лично засвидетельствовать ваше возвращение.
— А туаты — это у нас кто? — продолжала я задавать вопросы.
— Главы Великих Родов, — с некоторой заминкой ответила Боня. А после нерешительно добавила, следя за моим лицом: — Они единственные, помимо членов королевской семьи, имеют право первыми заговаривать с наследниками престола, то есть, с вами, госпожа и вашим братом.
— Как сложно, — я потерла лоб. — Ладно, успеем мы подготовится к этим танцулькам.
— Сегодняшняя торжество очень важно, — никак не могла успокоиться Боня, еще сильнее округлив и так круглые глаза, отчего стала похожа на взволнованную сову. — В первую очередь, для вашей семьи.
— А кто там нынче в моей семье числится? — прищурилась я с ощущением, как будто за пазуху скользнул кусочек льда. — А то я давно перекличку среди родственников не проводила.
— Это правда, — охнула Боня, прикрывая рот ладошкой. — Вы совсем ничего не помните.
— А разве это не было очевидным еще в начале нашей беседы? — запустила я руку в свои распущенные и от того сильно спутавшиеся волосы, уже начавшие постепенно превращаться в паклю.