Я и Тёмка
Шрифт:
Мы удивлённо захлопали глазами.
– А такое может быть? – спросил Тёмка.
– Может. Всё может быть, всё может быть, – отвечала баба Валя, глядя в книгу, – особенно сода и ванилин.
– Пошли, – потащил меня в комнату Тёмка. – Сейчас я тебе покажу что-то.
Мы пришли в комнату. Тёмка опять взял книгу о животных: полистал её недолго и приблизил ко мне картинку со львом.
– Как считаешь: это кошка?
– Какая же это кошка, – изумилась я, – это же лев!
– А вот и нет, а вот и нет! Это кошка!
– Да
– Лев – он и есть кошка!
– Ты обманываешь!
– Ничего не обманываю!
– А это тоже кошка? – показала я на тигра, нарисованного на соседней странице.
– Это тигр, – ответил Тёмка. – Почему кошка? Тигр, и всё.
– Это тигр, и всё? А этот лев – кошка, значит? Может, этот тигр – собака или крокодил?
– Этот лев – кошка. Мне мама сказала.
– Она пошутила.
– Ты кулёма!
– А ты тундук!
– А ты чучундра!
– А ты… А ты….
Тут в комнату вошла тётя Оля: она вернулась с работы и услышала наши крики.
– Кто чучундра? Что случилось?
– Чучундра – она! Мам, это же кошка?
– Это лев, – ответила тётя Оля, – но семейство, к которому относится животное, действительно называется кошачьим.
– Поняла? – заорал мне в ухо Тёмка.
– Ну не кошка же он! – заорала в ответ я.
– Хватит ссориться, – сказала тётя Оля, устало садясь на диван и перелистывая страницы книги. – И леопард, и ягуар, и тигр – все относятся к семейству кошачьих. Они и правда очень похожи на кошек.
– Тигр, по-моему, не кошка, – съязвила я, замахиваясь на Тёмку.
– Почему ты гиппопоТАМ, когда ты гиппопо ТУТ! – съехидничал Тёмка, стукнув меня по лбу.
– Мяу, – вдруг раздалось из коридора. – Мяу!
Дверь отворилась: мы увидели дядю Толю – он стоял на четвереньках и виновато мяукал. Это выглядело так смешно! Мы забыли, что ссоримся, и побежали к нему, а потом кинулись на пол и стали мяукать на разные голоса.
– Ты вовремя, – вздохнула тётя Оля, вставая, – а то я уж думала, быть сегодня кому-нибудь с лиловым фингалом под глазом.
Мы с Тёмкой замерли.
Тяжело быть хорошим?
Баба Валя схватила нас за шкирки и сильно тряхнула.
– Сколько можно баловаться? Когда вы научитесь вести себя нормально? Я вас спрашиваю?
Вообще-то нам достаётся часто. Каждый день или через день. И всё из-за того, что ничего нельзя. Ну просто ничегошеньки нельзя делать! Плевать с балкона нельзя? Нельзя. Спички брать нельзя? Нельзя. Кричать нельзя? Нельзя. Бегать по квартире нельзя? Нельзя. А что тогда можно?
– Почему вы не играете, как все нормальные дети? – продолжала баба Валя.
– Это какие? – ехидно спросил Тёмка.
– Такие! – тряхнула его бабушка. – Сидите, рисуйте или читайте. Тихо и мирно. Вы понимаете, что вы натворили? Или нет?
Вчера Димка показал нам одну интересную вещь. Это была маленькая картинка под толстым слоем прозрачного пластика. Он сказал, что это вовсе не пластик, а застывший жидкий клей! Самый обыкновенный клей, канцелярский. Просто выдавливаешь его на картинку, ждёшь, когда он равномерно растечётся по всей поверхности, а потом кладёшь сушиться на окно. Чем больше клея выдавишь, тем толще будет прозрачный слой. Нам эта идея понравилась, и мы решили сделать то же самое.
Я выбрала обыкновенный календарик с цветами, Тёмка нашёл маленькую картинку с каким-то корабликом. Мы вылили на них весь большой тюбик клея и положили на подоконник сушиться до завтрашнего утра. А утром оказалось, что наши картинки прилипли к «дорогущим портьерам», как сказала баба Валя. И нам устроили трёпку.
– Может, вы просто не понимаете, что значит хорошо себя вести? – не могла остановиться баба Валя.
– Есть кашу и чистить зубы. Отпусти, – попытался выбраться из сильных рук бабушки Тёмка.
– Стоять! – скомандовала она.
– А ещё слушаться старших и делать только так, как они хотят, – грустно продолжила я.
– Правильно, – ответила баба Валя. – Вот я хочу сегодня вас не слышать и не видеть.
– Тогда мы на улицу, – обрадованно крикнул Тёмка.
– Нет! – отрезала баба Валя. – Вы в комнату. Но если ещё что-то такое придумаете, я вас точно ремнём выпорю. Понятно?
Я кивнула головой. Тёмка сердито посмотрел на бабушку. Когда баба Валя вышла из комнаты, он сказал:
– Всё. Настроение испорчено. Ничего делать не хочу.
– А я, знаешь, почему-то хочу делать, но что-нибудь плохое.
– Что, например?
– Не знаю. Стукнуть, что ли, кого-то… или разбить что-нибудь…
– Вообще-то, я тоже. Вот сейчас так бы и пнул этот шкаф, да ногу жалко.
– А я бы что-нибудь в окно выбросила.
– А я бы кулаком стул сломал.
– А я бы… интересно, если людей просят плохое сделать… они хотят сделать хорошее?
– Не узнаем.
– Что не узнаем?
– Не узнаем, хотят ли они сделать хорошее.
– Почему?
– Тебя что, когда-нибудь просили сделать плохое? «Олечка, иди тарелочки все перебей»? – Тёмка даже засмеялся от этой мысли.
Я тоже улыбнулась:
– Это ещё хорошо, что родители половину про нас не знают!
– Точно, а то бы каждый день «скорую помощь» бабушке пришлось вызывать. А давай вот что… давай устроим тара-рам!
– Это как?
– Это вот так!
Тёмка схватил две линейки и начал барабанить ими по всему, что попадалось под руку. Получилось очень весело и шумно. Я схватила карандаш со спицей и тоже стала стучать. Тут же в комнате появилась баба Валя: