Я иду искать
Шрифт:
Честно скажу - мне стало не по себе… Али рассказывал много сказок, герои которых встречались с коварными и лживыми джиннами, и для них это всегда кончалось весьма скверно. Я про героев. Поэтому, нахмурившись, буркнул, глядя в чёрные провалы его глаз:
«Чего надо?»
Кажется, джинн растерялся от такого невежливого обращения, но взял себя в руки, и у меня в ухе зазвенел его сладкий голос:
«О, прекраснейший из юношей! Выпусти меня из бутылки, и я выполню три твоих желания!»
И он начал гипнотизировать меня своим страшным взглядом, но это не подействовало. В нашем замке однажды выступал фокусник, который легко дурил голову придворным, что очень нравилось моему отцу, и он хохотал, подобно ребёнку. Но когда лже-маг попробовал провернуть этот трюк со мной, у него ничего не получилось, чему Князь очень обрадовался и подарил мне немного денег на книжки. Фокусника же прогнал взашей.
– Можешь снять с меня наложенное заклятье и сделать так, чтобы кости не были хрупкими?
– я честно дал ему шанс.
У джинна забегали глазки, но соврать он не мог, поэтому, потупившись, начал предлагать мне дворцы, гаремы и другую ерунду. Я печально покачал головой.
– И долго ты сидишь в бутылке?
– спросил просто из любопытства.
Он вдохнул:
«Две тысячи лет тут скучаю, вах!»
– Сочувствую, джинн, но придётся ещё помучиться, - и недолго думая, отправил сосуд вместе с его обитателем к другим сокровищам.
В это время факелы замелькали, и у стены появилась уже знакомая мне тень и низко поклонилась.
– Спасибо тебе, о Великий повелитель тьмы!
– З-за что?
– испугался я, мне совсем не понравилось, как он меня назвал.
– За то, что не тронул наши сокровища, клянусь, мы и дальше будем хранить их для тебя!
Я не придумал ничего лучше, чем сказать: «Да пожалуйста. Кстати, мне здесь надоело, выведи меня к друзьям».
Нет, точно в это вино было подмешено какое-то зелье, иначе я ни за что бы не смог так спокойно среагировать на случившееся со мной происшествие. Я сам себя не понимал и не узнавал прежнего Барри-трусишку. «Надо будет расспросить Мири об этом вине», - не успел подумать, как в стене сокровищницы образовался проход, и тень повела меня по коридору, оставив в небольшом закутке.
Я осмотрелся. В потолке сквозь щели пробивался свет, сверху доносились испуганные голоса друзей:
«О, Ланс, это злые духи покарали нашего малыша за то, что он съел еду с жертвенного стола», - плакала Мири.
– Не говори глупости, Мирела, наверняка Реми пошёл тут всё осматривать, он же очень любопытный, и заблудился…
– Это я говорю глупости? На себя посмотри, как можно заблудится в такой пещере, тут только один выход…
– А я о чём тебе твержу? Он выскочил наружу и бродит где-то поблизости; сиди тут, пойду его поищу!
В это время я громко закричал:
«Ребята! Я внизу в подвале, прямо у вас под ногами, откройте люк и спустите верёвку!»
Меня услышали, и это неудивительно: я так орал, что сам себя оглушил. Лансу не потребовалось много времени, чтобы открыть вход в подвал и вытащить меня на «свободу». Я так этому обрадовался, что бросился всех обнимать, наверное, поэтому меня не очень сильно отругали. Кратко обрисовал ситуацию - вышел по нужде, провалился в яму, побродил по коридорам и услышал голоса - про остальное я скромно промолчал, особенно про ту часть, где тень почему-то называла меня Великим повелителем тьмы.
Не задерживаясь в этой обители теней ни на минуту дольше необходимого, мы выехали из пещеры, и я, по-прежнему выглядывая через разрез в полотнище повозки, с удовольствием убедился, что моя задумка удалась - на барельефе из «котла» исчезла отбитая мною человеческая нога, но, к великому удивлению, оттуда теперь торчали бутылка и кривой кинжал. Было над чем задуматься…
Глава 11
Повозка вот уже несколько часов размеренно катила по каменистой и пыльной дороге, постоянно подбрасывая нас на ухабах. Преследователи то ли отстали, то ли, напротив, вырвались слишком далеко вперёд. Во всяком случае, их не было видно. Мне ужасно надоело смотреть на этот скучный, однообразный пустынный пейзаж, и я пожалел, что в спешке при побеге из замка не захватил с собой ни одной книги. Чтение было моей страстью и единственной отдушиной, потому что, запертый отцом в стенах замка, я мог удовлетворять своё любопытство, только читая. И делал это с удовольствием…
Сейчас же, в дороге, лишённый привычного развлечения, мог лишь грустить о прошлом и размышлять о тех странностях, что происходили со мной в последнее время. Слова Мири о том, что меня преследует некий дьявол, необычное поведение теней-призраков в пещере дьяволопоклонников заставили серьёзно задуматься, почему только я вижу то, что не могут другие?
Теперь я не сомневался, что лишь мне дано было рассмотреть «тени предков», которые не только не пугали нашу компанию, но, напротив, отнеслись ко мне очень почтительно, словно к своему господину. Я, Барри, трусливый княжеский Наследник - Повелитель тьмы? Да не смешите, мне всегда влетало от отца за излишнюю мягкотелость и доброту, абсолютную неспособность причинить боль тем, кто от меня зависел.
– Из тебя никогда не получится настоящий правитель, Барри!
– обычно сердито кричал на меня отец, - как только меня не станет, ты немедленно погибнешь, потому что никому не можешь дать отпор. А, главное, не хочешь этого делать. Я во многом, конечно, сам виноват, слишком тебя жалел, и всё из-за проклятой болезни. Надо было быть с тобой строже. В тебе совсем нет злости, это неправильно. В нашей жизни - это равносильно признанию полного поражения, попросту - смертельный приговор, детка. А я, видит бог, не хочу этого для тебя, - и он крепко обнимал меня, не скрывая слёз. В такие моменты я верил, что он искренне меня любит, и давал ему слово воспитать в себе злость. Но только обманывал нас обоих…
Я посмотрел на Ланса, весело болтавшего рядом с Мирелой, и горько усмехнулся. Вот у него не было таких проблем - маг по рождению всегда давал сдачи, потому и прослыл в замке первым забиякой и хулиганом. Как же мне хотелось хоть немного быть на него похожим. Но действие «бодрящего» напитка Миры, похоже, закончилось, и в душе снова поселились привычные меланхолия и тоска.
«Нет, не хочу чувствовать себя беспомощным больным ребёнком, даже не способным самостоятельно застегнуть доспехи. Если не могу злиться на других, буду развивать это чувство, направляя его против самого себя. У меня много недостатков, есть из-за чего посмеяться над собой. Если не могу быть физически сильным, значит, должен закалять свою душу. Может, тогда во мне проснётся та злость, о которой столько раз говорил отец, и я смогу, наконец, сам защищать себя, не сваливая это на других…