Я исполню твои мечты
Шрифт:
Звягильский действительно избегал личного общения с Анни и её бабушкой. Переводил деньги, иногда через доверенных лиц интересовался здоровьем подопечной, не нужна ли более серьёзная помощь, на этом всё – аттракцион щедрости справедливо закрывался. Олег и без того делал то, чего не должен был по законам, как юридическим, так и общепринятым, человеческим.
С Мартой они не поженились, как оказалось, не успели. И эта девочка, Анни, по сути, оставалась посторонним человеком для него.
Александр мог бы подумать, что иррационально волнуется перед встречей с дочерью той, которую когда-то любил, считал, что любил, но ничего подобного он не чувствовал.
Единственное чувство, которое болталось в нём тем утром – раздражение. От ситуации, от паршивого матраса и ещё более отвратительного кофе, поданного в номер. А желание – смыться из этого городишки.
Выполнить обещание, данное Звягильскому, поговорить лично с этой Анни, в крайнем случае – с её бабушкой, и впоследствии убедиться, что Лесонен вступила в наследство тех копеек, что оставил ей Олег.
Справедливости ради, для среднестатистического гражданина страны, тем более проживающего в дотационном регионе – это огромные деньги. Можно было купить приличную квартиру в столичном регионе или недвижимость за границей, плюс дом на берегу Ладожского озера, который тоже не копейки стоил.
Отлично для студентки второго курса местного института. При должном подходе можно обеспечить себя пассивным доходом до конца дней.
Вышел на улицу, забрался в автомобиль, адрес в навигатор вбивать не стал, решил, что легко найдёт по памяти. Чем раньше закончит с этим неприятным делом, тем скорее вернётся к своей налаженной жизни.
Типовая пятиэтажка встретила шумом на детской площадке, расположенной рядом. Малышня ковырялась в покосившейся песочнице, рядом кучковались мамочки, вынужденные торчать на пятачке земли дважды в день – ребёнку, говорят, нужен свежий воздух. Тут же носились подростки, точно так же, как когда-то бегал Александр под окнами бабушки. Спешили бодрые пенсионеры, сгорбившиеся от пьянки мужички, тётки с котомками. Обычная картина для любого подобного двора в любой точке страны.
Дверь подъезда открыл пацанёнок лет девяти. Александр подождал, пока тот выскочил, и зашёл внутрь. Лестница, отсутствие лифта, кособокие почтовые ящики, еле слышимый запах кошачьей мочи – ничего другого он не ожидал, но всё равно невольно сморщился.
Всё, что видел Виссарионов, было настолько далеко от его привычной реальности, что хотелось сейчас же отпрыгнуть в свою вселенную, забыв, что существует эта – с запахом кошек, с неработающим и всё равно вонючим мусоропроводом, серыми ступенями, издевательски окрашенными красной полосой по краям, словно ковровая дорожка.
Позвонил в звонок металлической двери с нужным номером. Дверь через минуту открылась, на пороге показалась… та самая пропавшая девушка с букетом. В этот раз без букета, естественно.
– Да? – во взгляде вчерашней попутчицы мелькнуло узнавание.
– Добрый день, Лесонен Анни здесь проживает? – стряхнув накативший неясный морок, спросил Александр.
В конце концов, это могло быть просто совпадение. Аня не Анна, заставившая его прочесать сквер вдоль и поперёк, не обязательно та, кого он искал. А если и так, какое ему-то дело? Разве это могло что-то изменить и хоть на что-то повлиять?
Всё, что интересовало Александра – это короткий разговор и скорый отъезд домой. Остальное – блажь воспалённого воображения после бессонной ночи!
– Это я, – тихо ответила девушка.
К этому времени Александр скользнул взглядом от головы до ног говорящей и сделал вывод – она была ещё более красива, чем вчера. При этом, что совершенно необъяснимо, он не мог чётко ответить, чем именно.
Несомненно, бросалась в глаза фигура. Стройные ноги, которые выглядывали из-под простых трикотажных шорт, аккуратные колени, тонкие щиколотки, пальцы ног с неброским педикюром.
– Я по поручению ныне покойного Звягильского Олега Максимовича. Вам знакомо это имя?
– Ох, – побледнела Анна. Или всё-таки Анни. – Вы адвокат? – нахмурилась она.
– Почти. Я могу пройти? – спросил он как можно более учтиво.
Уж слишком бледной стала девушка, не то испуганной, не то растерянной.
– Да, да, – она поспешно распахнула дверь.
Александр оказался в довольно просторной прихожей, несвойственной для квартир в подобных домах. Квартира выглядела скорее как добротный эконом-сегмент в новостройках последнего десятилетия, нежели советская «брежневка», коей и должна быть по планировке. Две комнаты, кухня никак не меньше пятнадцати метров, соединённая с прихожей широким коридором. Более чем приличный ремонт.
Естественно, для Виссарионова Александра Павловича «хоромы» выглядели усмешкой, в которую он бы постеснялся поселить комнатную болонку, но здравый смысл подсказывал, что живущие здесь люди не бедствуют по рамкам своего же окружения.
Анна жестом пригласила на кухню, прошла вперёд, невольно открывая взгляду стройные, при этом сформированные бёдра, подтянутые ягодицы, совершенно бесстыжим образом обтянутые трикотажем, и тонкую талию, спрятанную под обычной футболкой. Тонкие руки с вытянутыми кистями и изящная шея с завитком волос под убранными в пучок волосами дополняли идеальный образ.
Чёрт возьми. Эта девушка была идеальной. Если бы Александр хотя бы раз задумался о том, как выглядит идеальная, безупречная красота, он бы точно описал ту, что видит перед собой. При том, что по нынешним стандартам, она была так же далека от образца прекрасного, как Нептун от Земли.
– Что ж, – начал он, дабы не задерживать ни себя, ни собеседницу, а главное – не сорваться на недопустимый в данных обстоятельствах флирт на грани приличия.
Было странно в тридцать пять лет чувствовать, что завёлся, как сопливый мальчишка, впервые увидевший грудь.
Анни молча слушала всё, что говорил Виссарионов, кивала в нужных местах, вздыхала, в итоге сказала, что, конечно, постарается вступить в наследство, несмотря на то, что происходящее страшно смущает её. Постарается – слово, которое категорически не понравилось Александру.
– Нужно не стараться, а вступить. В этом нет ничего сложного, и такова последняя воля Олега Максимовича. Стоит уважать её, понимаете, Анни? Или Анна?
– Анни… вернее, Анна.
Александр нахмурился. Девушка, эта Анни-Анна, производила странное впечатление. Помимо того, что одуряюще, совершенно некстати вызывала в нём почти животную страсть, несвойственную пресыщенному женщинами, самодовольному, тридцатипятилетнему мужчине, Анни выдавливала слова, будто через силу, испуганно, возможно, так оно и было.