Я исполню твои мечты

Романова Наталия

Что за городишко! Ресторанов приличных, и тех нет, несколько закусочных и ларьков с шаурмой не в счёт.

– Значит, учитесь на юриста? – спросил Александр для поддержания беседы.

Молчание начинало угнетать.

– Да, на втором курсе, – ответили настолько тихо, словно учёба в филиале регионального университета постыдная тайна какая-то…

– Нравится? – Александр глянул на собеседницу.

Невольно вспомнилась Соколовская – вот она точно была юристом. Всегда поставленный голос, уверенный взгляд, твёрдая походка, элегантные,

стильные костюмы, идеальная укладка.

Рядом же с Виссарионовым шла девушка в мешковатом спортивном костюме, кроссовках и с поясной сумкой, застёгнутой через плечо – всё в пастельных тонах, которые делали Анни невидимой. И каким-то, совершенно непостижимым образом, более привлекательной.

Просто ерунда какая-то. Блажь, которая непрошено поселилась в голове, осела теплом в груди и опустилась тяжестью в пах – и всё это совершенно неуместно здесь, сейчас, с этой девушкой.

– Не-е зна-а-аю, – неуверенно протянула Анна, или Анни. – Скорее нет, чем да, – подытожила она.

– Может, стоит рассмотреть варианты другого образования?

– Здесь нет выбора институтов, – сказала она, в общем-то, очевидную, но в целом странную вещи.

Здесь нет, а в стране – полно. В мире же и вовсе море разливанное. К тому же, в наш век вовсе не обязательно впустую тратить четыре-шесть лет на высшее образование, если по факту оно тебе не нужно. Существует масса возможностей для развития – только хватай, осваивай, стремись и получай.

– Бабушка не хочет отпускать меня в другой город…

– Заочная форма обучения, дистанционная, экстернат… – в растерянности начал перечислять Александр. – Вариантов масса, к тому же, насколько я понимаю, финансово вы могли себе позволить платное обучение, Олег Максимович оказывал поддержку.

– Да, спасибо ему огромное. Жалко, что так… всё случилось.

– Мне тоже, – искренне ответил Александр.

Ему было жалко, чудовищно жалко, что жизнь оказалась сукой для Олега Звягильского. Жалко, что он сам потерял десять лет дружбы с отличным парнем, хоть и порядочным говнюком, если поступил так, как поступил… Нестерпимо жалко. Не стоили переживания десятилетней давности потерянных лет дружбы.

– Но что с бабушкой? – вернул он разговор в прежнее русло.

– Она не хочет отпускать меня в другой город, считает, что это опасно.

– Знаете, все не хотят отпускать своих детей, это нормально, но процесс сепарации должен произойти так или иначе, – он сам не заметил, как добавил твёрдости в интонации, будто приказывал подчинённой немедленно отделиться от собственной бабушки.

Анна-Анни замерла, напряглась, попыталась втянуть шею в плечи, спрятаться, как перепуганная черепашка.

– Прости, – прошептал он, снова переходя на «ты».

– Кстати, о бабушке, – решил переменить он тему. Пусть это полумифическое создание живёт так, как ему комфортно. В конце концов, всегда можно купить пару квартирок, сдавать посуточно туристам – на хлеб с молоком точно хватит. – Вы живёте отдельно?

–

Вместе. Она сейчас на работе. Она консьержкой в Мысе работает. Это элитный жилой комплекс, – тут же пояснила она. – Раньше в школе работала, но там болеют часто, потом в поликлинике, в гардеробе – там ещё хуже, – вздохнула собеседница Александра. – А до этого она долго со мной сидела, не работала… Вы только ей не говорите, что Василий приходил, – вдруг встрепенулась Анна, или Анни.

– Кто? – опешил Александр, скорее не от упоминания некоего Василия, а от неожиданно длинной тирады из пухлого рта.

– Сосед, который приходил. Бабушка пойдёт к нему ругаться, потом ей плохо будет, давление, сердце. Он на самом деле неплохой человек, просто нервный очень.

– Заметил.

– Не скажете бабушке? – пискнула заступница здоровенного мужика в растянутых трениках, который уж точно не нуждался в защите почти инопланетного существа.

– Я подумаю, – невольно усмехнулся Александр.

Было в этом «не говорите бабушке» что-то такое… наивное, детское, забытое им за давностью лет и ненадобностью. Когда-то он тоже боялся расстроить бабушку, хотя, конечно, без устали расстраивал мальчишескими, а после юношескими выходками.

– Послушайте, – решил задать он вопрос, который отчего-то не давал покоя. – Всё-таки, Анна, Аня или Анни? По документам Анни, я знаю, а в формальном и неформальном общении?

– Анни – карельский вариант имени Анна.

– Ну, а друзья, учителя, молодой человек, как называют?

– У меня нет друзей… и молодого человека тоже, все остальные называли и называют Аня, бабушка говорит, что это меньше меня выделяет…

Интересно. Меньше выделяет?.. Как имя, пусть и слегка необычное по звучанию, может выделять, и главное, с каких пор это стало пороком для молодой женщины, девушки? Разве стремиться к тому, чтобы заметили, выделили – не основная черта женского пола? Если бы это было не так, индустрия красоты и потребления загнулись бы в корчах.

– Хорошо, а если откинуть мнение бабушки? – продолжил давить Александр.

– Откинуть мнение бабушки?..

– Откинуть. Это просто. Анна, Аня или Анни?

– Анни, тогда Анни. Так назвала меня мама…

– Приятно познакомиться, Анни, – он проигнорировал воспоминания о Марте. – Приятно познакомиться, Александр. Близкие люди называют меня Саша.

– Близкие?.. – растерялась Анни.

– Мы можем ими стать. На какое-то время, – выдохнул Александр, встав вплотную к стройному телу.

Он наблюдал, как расширяются глаза у стоящей рядом, совсем близко, на расстоянии дыхания. Видел, как ветерок колышет прядь светло-русых волос у виска, что светло-карий цвет радужки словно покрыт янтарной крошкой у зрачка, и от него разбегаются тёмные лучики, на бледном лице проступают веснушки, почти невидимые глазу, медовые. И губы, розовые и пухлые, какие-то… невинные губы, нецелованные, будто по внешнему виду это возможно определить.