Я из ДМ 9
Шрифт:
Нас же отвели в угол, где и четвертая стена была на месте. Проход закрывался полотном с нарисованным тушью аистом. Аист словно пел песню восходящему солнцу, высоко запрокинув голову.
Внутри на столе стояла ваза с лотосами. Букет был таким огромным, что едва смог уместиться черенками в отверстие вазы.
— Это вам с нашим глубочайшим почтением, — метрдотель поклонился Кацуми. — Мы знаем, что господин Изаму очень ценит вас. А человек, которого ценит господин Изаму, также дорог и нам... Прошу вас принять от коллектива
— Это ты подговорил? — подняла бровь Кацуми.
— Да что ты! — замахал я руками. — Как ты могла подумать? Это инициатива ресторана.
— Не буду вам мешать, — поклонился понятливый метрдотель. Он сразу понял, что пришло время линять. — Если захотите вызвать официанта, то нажмите на кнопку на столе.
Мне в последнее время очень нравились тонкацу. Что это? Тонкацу — это блюдо, состоящее из свиных котлет, в том виде, как их готовят на Западе, то есть, когда толстый ломтик свинины обмакивают в муку и взбитое яичное тесто, потом обмазывают панировочными сухарями и жарят в масле. Вкус непередаваемый, особенно с добавлением васаби и имбиря. Получалось огненное объедение.
Как раз такое блюдо и стояло на моей стороне стола, среди небольших плошек с закусками и обязательным рисом. У Кацуми же предложили моцунабэ. Знаменитое блюдо из Фукуоки, в котором мясо говядины и свинины готовится в кастрюле с различными овощами, такими как капуста и китайский лук-порей. Тоже очень вкусное, а уж если знать, что шеф-повар родом из Фукуоки, то можно было не переживать за то, что блюдо будет очень сильно отличаться от оригинального.
— Видишь, я даже без проверки, — улыбнулся я, усаживаясь на своё место.
— Но всё равно... Как-то так получилось, что нас встречают не как обычных гостей, — проговорила Кацуми.
— Конечно же не как обычных, — кивнул я в ответ. — А как самых дорогих и близких сердцу. И я надеюсь, что такой прием растопит тот ледок, который образовался на наших отношениях, Кацуми-тян.
Она же в ответ взяла палочки хаси, чуть помахала ими над парком от моцунабэ, втянула ноздрями воздух и расплылась в улыбке:
— Да нет никакого ледка, Изаму-кун. Есть небольшое недопонимание, а также то, что мы не проводим друг с другом много времени. Мы... не знаю, как сказать. Мы перерастаем наши отношения, что ли?
— Не совсем тебя понимаю, — склонил я голову на плечо. — Что ты имеешь ввиду?
Печально будет, если она сейчас скажет, что нам нужно расстаться. Печально и непонятно...
— Я имею ввиду, что мы как будто растем, а наши отношения это как одежда для малыша. И чем больше проходит времени, тем меньше становится одежда.
— Кацуми-тян, я понимаю твои чувства. Знаешь, я тоже много думал об этом. Думал, размышлял и всё-таки решил, что сделаю тебе предложение руки и сердца, как только заслужу герб и стану аристократом, — ответил я честно. — Мы с тобой уже разговаривали на эту тему
— Ты сделаешь мне предложение? — Кацуми приложила ладошки к лицу.
Вот же женщины... Слышат только то, что хотят. Я ей про одно, а она совсем про другое. И ведь никак не переубедишь теперь. А если не переубедить, то надо хотя бы подыграть.
— Знаешь, да! Сделаю. Вот хочешь, прямо сейчас порепетируем, как это будет происходить?
— Что? — Кацуми подкинула брови ввысь.
— А вот что!
Я подхватил с тарелочки луковое колечко и бухнулся на одно колено перед ней.
— Госпожа Утида, не будете ли вы так любезны облагодетельствовать аристократа-хинина и выйти за него замуж? В качестве утверждающего фактора, я могу произнести сакральную фразу: "Госпожа Утида, вы будете готовить мне каждый день суп-мисо?"
— Вот так вот? Прямо посреди ресторана? — улыбнулась Кацуми, а потом приняла от меня колечко и...
— А я сказал, что вся ваша еда — дерьмо! — донесся из-за ширмы грубый мужской голос, а потом раздался звук падающего подноса и звон посуды.
Глава 16
— Сделаем вид, что нас тут нет и отсидимся? — подмигнул я Кацуми.
— Шутник, — хмыкнула она. — Конечно же нет. Зная тебя, я удивляюсь, что ты до сих пор не колотишь по лицу того, кто посмел нарушить наш покой.
— А я удивляюсь, что кто-то прервал моё признание в любви и тем более — предложение руки и сердца, а ты ещё не намотала его на ножку стула, — парировал я в ответ.
— Мы с тобой становимся более терпеливыми и мудрыми, — с пафосом откликнулась Кацуми.
— Господин, наш повар приготовил всё, что вы хотели, — послышался голос метрдотеля.
— А я говорю, что вся ваша еда — дерьмо! Вы теперь должны мне и моим друзьям за испорченный вечер! — продолжал бушевать грубый голос.
Я встал с колена и произнес:
— Кацуми-тян, похоже, что там не один человек. Поэтому прошу тебя остаться здесь.
— Ага, мне испортили предложение, а я должна оставаться в стороне? — хмыкнула та в ответ. — Вот уж нет! Я хочу взглянуть на этих смельчаков.
Вот ничем её не проймёшь. В принципе, я и не ожидал, что она меня послушается.
Отдернутая шторка показала нам стоящего мужчину. Рядом с ним стояло ещё двое. Внутри кабинетика виднелись другие две фигуры. Возле буяна застыли в полусогнутом состоянии официант и метрдотель. К ним спешил охранник ресторана.
На полу валялись опрокинутые плошки. Лапша вперемешку с рисом валялась на ламинате. Ломтики красной рыбы печально лежали среди лужиц соевого соуса.
Мужчины обернулись на моё покашливание. Ну да, я постарался сделать это как можно громче. Мог бы ещё рыгнуть, для демонстрации опасного быдлячества, но рядом была Кацуми, а подобное вряд ли бы украсило недавнюю пробу предложения руки и сердца.