Я как в зеркала смотрюсь в других
Шрифт:
Потом смотрели, что за окном, описывали. Это называется «делать зарисовку», как художники. У меня дед рисовал, помню, любил наблюдать в детстве – он сидел, штриховал, и на бумаге выходили очертания стола, тарелки с бутербродом, чашки. Или людей незнакомых. А однажды он за мой портрет взялся. Вышел взрослый мальчик – я из будущего. А мама сказала – похоже. Я пробовал так же, брал карандаш, но получались каляки-маляки. Дед говорил: «Молодец, у тебя талант!». Подбадривал меня все время. А потом его не стало… Ну, да ладно, я отвлекся.
Препод и правда ничего, нормальный. Похож то ли на хипстера, то ли на писателя –
Ну что, начало положено, медведь вылез из берлоги. И даже успел побыть в роли серой двери. Вот только надолго ли его хватит? Не знаю…
25.09.
Сегодня я, наконец, поговорил с мамой. Ей же из школы позвонили. Типа, что там со Смирновым? Димка говорит, он болеет. Уже неделю? А она видимо не поняла сначала, что к чему, а потом… Пришла вечером ко мне. Решительным жестом ухватилась за телефон, с которым я сидел. Выхватила, спрятала в карман. Я встрепенулся, но она не дала мне раскрыть рта. Монолог был про то, что я, паразит такой, уже неделю ей бессовестно вру, пользуясь ее усталостью, что она пашет как лошадь, чтобы я мог есть, одеваться, ни в чем себе не отказывать, а я нагло, за ее спиной…
И тут она закрыла лицо руками. Заплакала! Беспомощно, как девочка. Не видел раньше, чтоб она плакала.
У меня все сжалось внутри, захотелось ее утешить, даже вся злость куда-то делась. Я встал, помялся рядом. Обнять, что ли? Неловко как-то, оттолкнет ведь. А она уткнулась мне в плечо, всхлипывая. Я ведь уже выше ее, она у меня небольшая.
В общем, поплакала она, успокоилась, даже взгляд стал как-то потеплее. Уселась в кресло напротив меня, подперла ладонью щеку:
– Ну что, Виктор? Чего нам делать с тобой, а?
И тут я как-то слово за слово выложил ей и про то, что все серо в школе, и сам я никому там не нужен, и про курс с Димкой – что вот сходил разок.
А она смотрела. Сначала в одну точку, потом подняла брови недоверчиво, а в конце даже заулыбалась и глаза заблестели. Попросила глянуть сайт курса, я показал. Она долго вчитывалась, вникала. И одобрила!
– Ну, наконец, – говорит – хоть какое-то увлечение у тебя. Я рада, Вить!
Вот так мама у меня.
И про школу вроде разобрались – она обещала пойти к нашей классной и объяснить ей что-то про мой упадок сил. Короче, что я болел. И выздоровел. Послезавтра опять впрягаться.
А кстати, никто мне так и не писал кроме Димона. И не звонил.
30.09.
Сегодня вытащил себя на второе занятие для «писателей». Правда утром вообще не хотелось вставать. Укрыться теплым одеялком с головой и не выходить на дождь и ветер. Но нет, опять Димка! Он как знал, я так просто не сдамся. Пришел, проверил – я на своем месте. Сдернул одеяло. Но я не двигался. У меня тоже есть упорство.
А потом вспомнился препод – как он улыбался, когда я описывал кота за окном, кивал: «Ага, круто!», обещал в следующий раз новые упражнения дать. Вот ведь…
И мама – как она смотрела, узнав, что я хочу туда ходить. Даже оплатить обещала. Интересно, уже? Спросил – оказалось, да. Она, похоже, вдохновилась больше, чем я.
Ну и пришлось тащиться.
Только странно я себя там чувствую. Как та серая дверь посреди комнаты. Почему посреди, не на своем месте? Особенно когда надо говорить. У меня прям голос начинает хрипеть, и такой бред несу. Ну да ладно. Ребята вроде не смеются, а Илья вообще кивает и угукает.
Сегодня в парах смотрели друг на друга, описывали внешность – лицо, одежду, всякие детали. Илья говорил: «Заметьте то, что не сразу видно, внимательно вглядитесь. Какие особенности лица, одежды у человека? Помните, как в сериале «Шерлок» Камбербетч смотрит на Ватсона и сразу понимает, что тот военный по его выправке, загару на руках. Смотрели?». Это да, помню. Я даже книгу читал – круто, как Холмс мог все сказать о человеке с первого взгляда. А препод продолжал: «Видеть и наблюдать – разные понятия. Мы проходим мимо людей, зданий, по знакомым улицам сотни раз, и не замечаем интереснейших деталей. А ведь из них складываются образы, наше восприятие жизни, да и сама жизнь. А иначе мы как будто проходим мимо нее – на быстрой перемотке…».
Дал нам задание вглядеться в свой дом и найти пять деталей, которых мы раньше не замечали. И наблюдать за прохожими – тоже пять зарисовок сделать.
Потом было упражнение в парах. Я был с рыжей девчонкой, которая сидела в зеленой короткой юбке, положив ногу на ногу, и громко смеялась. Она сама меня выбрала – подскочила такая: «Давай с тобой!».
И знаете, че она мне сказала? Что у меня задумчивый глубокий взгляд, как будто я смотрю в свой внутренний мир, мелкие морщинки вокруг глаз говорят о привычке щуриться, чтобы внимательнее разглядеть что-то, или усмехаться. И сжатые губы, как будто я не хочу много болтать попусту, больше люблю думать о чем-то своем. Серый свитер в катышках и воротник синей футболки говорят о пофигизме, практичности, желании быть незаметным и о стеснительности.
Ух ты ж, интересно. Даже почти верно. Ну, я ей тоже рассказал про ее зеленые смеющиеся глаза, громкий голос и короткую юбку – какая она веселая, общительная и хочет, чтобы все это заметили. Боялся, что обидится, но она согласилась. Кажется, мне начинают нравиться эти занятия!
6.10.
Всю неделю наблюдал за людьми – в автобусе, магазине, на улице, в парке. Кажется, раньше я и правда пробегал мимо, глядя себе под ноги, сидел в автобусе, уткнувшись в телефон. А сейчас начал видеть, как люди выглядят, во что одеты, какие у них лица.
Описал какую-то маму в красном пальто, которая гуляла с малышом на площадке, а я рядом пристроился на качелях. Малыш упорно держался за мамин палец и, покачиваясь, переставлял свои маленькие ножки в ботинках. Она улыбалась ему, но глаза оставались печальными – почему, интересно? Может, она сильно устает или мечтала о чем-нибудь другом, а тут появился карапуз, и все мечты пришлось отложить.
Много чего понаписал: и про старичка в черной шляпе и с зонтом-тростью, и про двух девчонок, которые сидели на скамейке в парке, несмотря на ветер, грызли орешки и хохотали, а в телефоне играла какая-то девчачья попса «Я не могу без тебя…». И дедушку в очках заметил – он стоял и продавал на углу улицы сухофрукты, смотрел спокойно, ясно. Интересно, смог бы я целый день так стоять?