Я люблю Капри
Шрифт:
Я успеваю сделать всего несколько шагов вдоль по улице, как мимо меня проходит священник, задевая меня бумажным пакетом, в какие обычно упаковывают эксклюзивную одежду. Он садится в «мерседес», и шофер захлопывает за ним дверцу. Только в Италии даже полицейские выглядят так, будто одежду им подбирал Армани. Спускаясь по Виа Капелло, я прохожу мимо двух карабинеров — один, хмурясь, вслушивается в слова, доносящиеся из рации, другой смеется, прижав к уху мобильный телефон.
Если не считать магазинов, кажется, что со времен Джульетты здесь почти ничего не изменилось. Даже мостовая на Виа Капелло не забетонирована. а выложена мозаикой из каменных кубиков, а отданная во власть пешеходов Виа Маццини вымощена розовым мрамором. (Какой контраст, если сравнивать с нашими щербатыми бетонными плитами, с навечно втоптанными
Я замираю на мгновение, а затем вхожу под арку… Граффити кажутся еще ярче, чем в воспоминаниях. Имена и сердца в несколько слоев выведены помадой, маркером, краской из баллончика, лаком для ногтей и клеем с блестками, а под ними — несметное количество процарапанных надписей, некоторые из которых можно прочитать, только когда солнце светит прямо на них и лучи наполняют светом неровные бороздки в камне. Я подхожу чуть ближе и читаю любовные послания: «Эрос и Никки навсегда», «Il sole. La Luna [94] — Одри + Стиви», есть даже довольно формальное «Мистер и миссис Ривз». Хотела бы я знать, многие ли из этих пар до сих пор вместе. «Ich liebe ein M`adchen, und sie ist so wun- dersch`on». [95] Меня переполняют эмоции. Я вздыхаю и рассматриваю целую радугу разнообразных «Ti amo». Сколько любви. Осмелюсь ли я присоединиться? Сейчас поблизости нет ни одной группы туристов, только несколько отбившихся одиночек под балконом и мужчина, фотографирующийся с Джульеттой. (Старый романтик ухватил ее за грудь и кусает за плечо.) Если я потороплюсь, то успею нацарапать семь букв и плюсик. Но где мне втиснуть «Ким + Люка»? Даже водосточная труба и дерево с узловатой корой густо покрыты здесь надписями. Я вхожу в дверной проем рядом с сувенирной лавкой. (Не понимаю, может ли металлическая посудная мочалка в форме сердца служить залогом вечной любви?) Здесь я чувствую себя более уединенно, появляется даже какой-то налет таинственности. Я достаю фломастер и рядом с сердечком цвета клубничной жвачки дрожащей рукой вывожу на дверном косяке наши имена. Никто не обзывает меня вандалом. Осмелев, я добавляю мелкими буквами: «Наши сердца едины».
94
Солнце, луна (um.).
95
«Я люблю одну девушку, и она так прекрасна» (нем.).
— Ромео, Ромео! О где же ты. Ромео!
Интересно. Ни разу мне не доводилось еще слышать Шекспира с японским акцентом. Кажется, эта история одинаково дурманит головы людям всех национальностей. Неожиданно дворик превращается в базарную площадь, и я спешу к дому Джульетты, размышляя, что «Джульетта Капулетти» очень мило рифмуется, я бы тоже так рифмовалась, если бы меня, например, звали «Ким Симмс».
У подножья скрипучей лестницы стоит красный почтовый ящик, куда посетителям предлагается опускать любовные письма. Каждый год Верона выбирает автора наиболее романтичного послания и приглашает его и его возлюбленную (или возлюбленного) на пару дней в качестве гостей города. Интересно, как бы в такой компании смотрелось письмо, которое я оставила маме для Люка.
Дорогой Люка, японимаю, что, когда ты прочитаешь это письмо. тебе придется его съесть, а потому буду краткой, чтобы ты не получил несварение желудка! Как мама уже, наверное, тебеобъяснила, я отправилась на три дня поработать переводчиком для сына Платинового Блондина, который торгует картинами. Первая остановка: Верона. Как бы мне ни хотелось, чтобы ты меня приревновал, необходимости в этом нет никакой. Каждый день, каждую секунду я буду жалеть, что ты не со мной. Может, даже подожгу покрывало в твою честь!
Сегодня вечером я в «ГаббиаД'Оро», а когда придет время возвращаться, я представлю, что в отеле в кровати меня ждешь ты — так что можешь навестить меня во сне.
Мечтаю еще раз провести с тобой время в стиле Вилла Чимброне. Твоя Джульетта-без-Ромео».
Я порвала и выбросила целую кучу бумаги со слезливым «расставание — это сладкая грусть», пока не решила остановиться на легком, шутливом варианте. Не то чтобы я
Пролистывая одну из книг, выставленных на прилавке, я читаю перевод из Банделло [96] — дошек-спировское описание того момента, когда Джульетта впервые видит Ромео: «И любовь… коснулась ее так стремительно, что не стало у нее сил противиться… и единственно тогда отрад но было ее сердцу, когда мельком, случайно удавалось ей заметить его в толпе».
Вздыхаю. Я плачу за вход (совсем немного), поднимаюсь по ступенькам и прохожу по деревянным половицам через просторные комнаты с окнами на обе стороны. Только возле знаменитого балкона пол выложен мраморными плитами — идеальное место для игры в живые шахматы. У камина висит картина шестнадцатого века, тоже вдохновленная бессмертным сюжетом «Р+Дж». Она кажется вполне традиционной — Джульетта в струящемся платье перегибается через перила балкона. Единственное отличие от канона: ее грудь ничем не прикрыта. Очевидно, Ромео требовался дополнительный стимул, чтобы взобраться к ней наверх.
96
Банделло Маттео (ок. 1485–1561) — итальянский писатель.
Чем ближе я подхожу к балкону, тем больше нервничаю, как будто дух самой Джульетты может вселиться в ее статую. Если кто в этом мире и знал, что значит неудачно влюбиться, так это она. Я загадываю желание и делаю шаг вперед. На этот раз я не прошу новой любви, а только чтобы у нас с Люка был шанс исполнить то. чего жаждут наши сердца.
Я выхожу на солнце — и снизу раздаются радостные возгласы. Лица туристов обращены ко мне, они машут руками и кричат: «О, прекрасная! О. любовь моя!» Вернее, мне хотелось бы, чтобы они так кричали. На самом деле это скорее «Эй, Джульетта!» и «Только не прыгай!».
Я спешу обратно, задерживаясь на минутку, чтобы просмотреть книгу посетителей, улыбаясь бесконечным «Леонардо — ti amo!». Тут есть даже предложение руки и сердца и согласие на испанском. Беру ручку и вписываю имена других известных мне влюбленных: «Джина + Платиновый Блондин» и «Клео + Гарет». Оставив на странице отпечаток помады с губ, я решаю, что сейчас самое время выяснить, как «развивается» роман моей лучшей подруги.
— Клео! Отгадай, откуда я тебе звоню?
— Из кафе-мороженого, если у тебя есть хоть капля здравого смысла.
— С балкона Джульетты в Вероне! — кричу я.
— У них стоит телефон прямо на балконе? Не верю!
Вот педантка.
— Ну, не с самого балкона, а от входа во двор. Тут очень красиво — булыжная мостовая и все стены увиты виноградной лозой.
— Тайлер с тобой?
— Нет, он звонит куда-то по делу из отеля. Я встречаюсь с ним через четверть часа в холле, и мы отправляемся в мастерскую художника.
— Как у тебя с ним?
— Я его видела очень недолго, но, по-моему, что-то есть в том, как он обращается со служащими в отеле. Он не благодарит и не смотрит им в глаза…
— Наверное, потому что не спускает глаз с тебя! — вмешивается Клео.
— Именно!
— Он дает им чаевые? — спрашивает она.
— Да, даже поднялся со мной в мой номер, чтобы заплатить носильщику.
— Много?
— Ну, я мельком заметила, что он дал таксисту — похоже, вполне прилично. Но возможно, деньги для него просто ничего не значат.
— Слушай, пощади парня немного! — смеется Клео. — Ты придираешься. И вообще, как ты думаешь, что предпочтут его подчиненные — улыбку или наличные?