Я люблю Капри
Шрифт:
Тайлер смотрит на меня так, будто хочет сказать: «Вполне бы хватило обычного. Ух ты!"»
С улыбкой на губах я наслаждаюсь завистливыми взглядами прохожих. В дверях показывается рука в белой перчатке — она приглашает нас в машину времени, направляющуюся в 1920 год.
Рукa принадлежит энергичному молодому человеку в фуражке и ярко-синей форме с золотым галуном. Он похож на помесь офицера кавалерии и куклы из «Птиц грома».
— Меня зовут Стивен. Я приветствую вас в Восточном Экспрессе «Венеция-Симплон»!
Ущипните меня!
— Вскоре
Здесь все так сказочно элегантно! Я одариваю Тайлера радостной улыбкой, протискиваясь вдоль узкого коридора вслед за Стивеном, и радуюсь, что восьмидесятые уже позади — в жакете с накладными плечами, какие тогда были в моде, я бы здесь застряла.
— Не думаю, что игроки в американский футбол любят кататься на этом поезде! — шучу я.
Тайлер терпеливо улыбается.
— Вот ваши купе — семь и восемь. Они — соседние. Можете открыть вот эту дверь — так у вас будет больше места.
— Возможно, когда будем пить чай, — говорит Тайлер. — Предлагаю сначала устроиться.
Я согласно киваю.
— Мисс Риз — это ваше. — Стивен приглашает меня в мое купе и с энтузиазмом знакомит с удобствами, куда входит и «обслуживание в номере» — стоит мне нажать на вот эту кнопку, и он принесет мне джин с тоником, отправит бесплатные открытки (марка не требуется) или поделится интересными фактами с длиннющей бородой:
— А вы знаете, что «Убийство в Восточном Экспрессе» Агаты Кристи сначала было опубликовано под названием «Убийство в вагоне Кале»? — спрашивает Стивен, запуская для меня мини-фен.
— Правда? — Обожаю подобные занимательные пустяки. — А настоящие убийства были? — жадно спрашиваю я.
— Ну… — Он поглядывает на часы. — Давайте я сейчас обслужу остальных пассажиров, а потом принесу вам чай и расскажу историю о любви, убийстве и королевских особах!
Я в восторге. Будет весело.
Я взбираюсь на сиденье, чтобы спустить чемодан с латунной багажной полки, и тут поезд трогается. Стивен клянется, что поезд никогда не разгоняется больше семидесяти пяти километров в час, но все равно здесь неплохо потряхивает. Когда я решаю навестить туалет в том конце вагона, то всю дорогу спотыкаюсь и ударяюсь о двери других купе и оконные рамы. Куда девались остатки элегантности? У меня будет такой вид. будто вместо обеда я участвовала в боксерском поединке. Я с облегчением вздыхаю, когда мне удается закрыть за собой дверь туалета, но мои беды только начинаются: состыковать собственную задницу с пляшущим сиденьем унитаза — за такое призы нужно выдавать.
Шатаясь, как пьяная, я возвращаюсь в свое купе и обнаруживаю, что остальные пассажиры предпочитают двери в купе не закрывать. Такое ощущение, что тебя приглашают заглянуть в чужую гостиную. Некоторые пассажиры уже повесили на стену пышные наряды для сегодняшнего вечера. Большинство из них читают или с довольным видом смотрят в окно. Один или два поднимают головы и здороваются.
Я
— А вот и она! — Он улыбается и протягивает мне свою щегольскую «нокию». — Это твоя мама — можешь взять к себе, если хочешь.
— Ой! Спасибо! — Я захожу в соседнее купе и закрываю за собой дверь.
— Ну, я так понимаю, ты уже все знаешь? — ухмыляюсь я в телефон.
— Тони сказал — но я хочу подробно! — шумно радуется она. — Ты уже чувствуешь себя старлеткой тридцатых годов?
— Еще нет. — признаю я. — Скорее — заводной балериной в лакированной музыкальной шкатулке.
— А почему? — Мама в замешательстве.
— Ну. купе очень маленькое, и со всех сторон — полированные деревянные панели.
— Насколько маленькое?
— Если я лягу здесь на диванчик, то смогу вытянуть ноги, но пятками упрусь в стену. Для Люка тут был бы полный кошмар — его пришлось бы складывать пополам!
— Вот и хорошо, что его там нет, — дразнит меня мама.
— Эй! Я бы так не сказала! — протестую я. — Как он там?
— Неплохо, я ему все объяснила. Тони, передай мне, пожалуйста, стакан воды.
Этим она хочет сказать, что рядом ПБ и потому она не может вдаваться в подробности.
— Ты будешь спать на диванчике? — Мама возвращается к сути дела.
— Очевидно, проводник превращает его в кровать, пока пассажир ужинает, — говорю я. — А если в купе вас двое, то вы спите на полках, один над другим.
— Понятно.
Я точно знаю, что при этом подумала мама: а если у вас медовый месяц? Да, было бы непросто. С другой стороны, вагон так подпрыгивает и качается, что, если решишь заняться сексом, достаточно просто лечь друг на друга — все остальное сделает поезд!
— Но атмосфера стоит того, чтобы забыть обо всем остальном? — спрашивает мама.
— Несомненно! А вид из окна — хочется просто сидеть и наблюдать, как за стеклом проплывает бесконечно меняющаяся панорама. — Я вздыхаю. — Будто ты в самом маленьком кинотеатре в мире: «Смотрите, скоро в ближайшем к вам окне — Венеция!»
— Окна открываются?
— Да, тут есть такая ручка, но кажется, если за нее дернуть — поезд просто сойдет с рельсов.
— Ты уверена, что эта ручка именно для открывания окна? — пугается мама.
— Думаю, так. Попробовать?
— Ким! Не надо! — сдавленно кричит мама.
— Все нормально! — Я со смехом опускаю окно, в купе влетает ветер и треплет мне волосы.
— Рассказывай дальше, — просит мама.
— М-м, что еще? Ну, тут невероятное множество крючков, — говорю я, осматриваясь. — Я насчитала уже пятнадцать. Если бы я знала, то взяла бы с собой еще несколько связок ключей и пару курток. Тут даже есть особый крючок, за которым приклеен кружок мягкой ковровой ткани — наверное, сюда мужчины вешают карманные часы на ночь, а ткань — чтобы они не бились о дерево.