Я – наложница для Прайма

Сакру Ана

37.

Я медленно прихожу в себя, утыкаюсь носом Дезу в грудь, жмурюсь , комкаю его майку. После связи всегда откат, всегда слабость. И ещё стыд: жгучий, сжигающий внутренности дотла. Вот только сейчас стыда нет. Есть смущение, почти болезненное. Это было похоже на признание ему в своих чувствах. Признание, что он мне нравится, и может даже чуть больше...Признание для него и для меня самой. И было неловко теперь, но стыдно не было. Тяжелая рука прайма медленно и рассеянно гладит меня по волосам. Сияющие голубые

глаза спрятались за опущенными веками. Дез получил, что хотел, и сейчас напоминал наевшегося подобревшего хищника. Впрочем, почему напоминал, он и был им. Существо с хищной порабощающей природой, и это уже не изменится. Никогда.

– Не мешаю? Закончили?

Я вздрагиваю от неожиданности и встречаюсь с прищуренными глазами Мариты, стоящей в дверях кабины управления. Кошка выглядит бледной, тяжело опирается одной рукой о стену, но хитро улыбается, глядя на нас.

– Да, входи, – откликается Дез, медленно поворачивая голову в её сторону, – Как самочувствие? Давно проснулась?

– Достаточно, чтобы понять, чем вы тут занимаетесь.

Я заливаюсь румянцем, а Дез перехватывает мой взгляд. Смотрит прямо, не давая отвернуться. Будто убеждает, что стесняться мне нечего.

– За автопилотом последить сможешь? – спрашивает прайм у сестры, продолжая прожигать меня пристальным взглядом.

– Ещё не наигрался? – фыркает в ответ Марита и медленно бредёт к креслу второго пилота, на котором раньше сидела я.

– Не наигрался, – глухо отвечает мужчина и встаёт со мной на руках.

– Дез, я... – шепчу растерянно, пока он несет меня в одну из кают.

– Не переживай, Ри. Так испугалась сразу, – хмыкает прайм, и на его губах мелькает едва заметная улыбка, – Мы просто полежим.

– Зачем?

Он кидает на меня странный взгляд и , ничего не ответив, вносит в дальнюю каюту. Сгружает на узкую кровать, пока я с любопытством оглядываюсь. Комнатка маленькая, почти коморка. Но и сам шаттл совсем небольшой. Даже удивительно, что внутри столько всего поместилось. Серые обшарпанные стены. Железная шконка с тонким матрасом на одного. Откидной стол, встроенный шкаф. Вот и всё убранство. Дез ложится рядом, и места совсем не остаётся. Тянет меня к себе на грудь, потому что по-другому мы просто не помещаемся. Кладёт одну руку себе под голову, второй крепко обнимает мои плечи, потом зарывается в волосы, рассеянно перебирая мои распущенные пряди. Это приятно, кожу головы покалывает, электризуя чувствительные нервные окончания. По телу расползаются едва ощутимые мурашки. Я расслабляюсь, веки тяжелеют. Кажется, ещё чуть-чуть и засну.

– Расскажи о себе, – доносится его тихий вопрос сквозь накатывающую дрёму.

Я приподнимаюсь на его груди, чтобы заглянуть в мягко светящиеся голубые глаза.

– Да особо нечего рассказывать...

– Что-нибудь.

Я снова кладу голову Дезу на грудь, задумавшись.

– Не знаю... Я из бедного промышленного сектора. Отец работал на переработке металла, ещё делали грузовые баржи малой дальности. Мать-повар в их столовой. У меня есть старшая сестра. Она тоже работает там...У неё семья уже, двое детей...Весь городок там работает, больше негде...Бедно, грязно, страшно...Как и в любой колонии Империи...

– И ты?

– Я...Я сбежала. Познакомилась в училище с парнем, который хотел примкнуть к подпольному сопротивлению, и сбежала с ним. Подумала, смотря на родителей и сестру, что хуже уже всё равно не будет.

Дез молчит, поджимая губы, перебирает мои волосы, а потом тихо спрашивает.

– Ты его любила? В тебе грусть какая-то щемящая зашевелилась, когда ты про него сказала.

– Ревнуешь? – я слабо улыбаюсь в ответ.

– Хочу знать.

Я прикрываю глаза, и пред мысленным взором возникает Ден, каким я его помнила. Денни, веселый, бесшабашный, рисковый и по-своему надежный как скала.

– Думала тогда, что любила. Но сейчас уже точно знаю, что нет. Он был просто очень хорошим другом и предложил мне другую жизнь. Может и не лучшую, но хотя бы другую, понимаешь?

Я задумчиво провожу пальцем по груди прайма, вырисовывая замысловатый узор.

– А грусть...Грусть, потому что умер он. На одной из вылазок подстрелили имперские гвардейцы. Почти три года назад.

Чувствую, как мышцы под моей рукой напрягаются, каменеют.

– А ты тоже...участвовала в этих...вылазках? – голос Деза почему-то леденеет, режет ножом.

– Конечно, – я вскидываю на него непонимающий взгляд и вижу, что прайм чуть ли не в бешенстве.

Сильная рука неожиданно обхватывает мою шею, предупреждающе сдавливая, голубые глаза зло мерцают.

– Ты же могла умереть, – цедит он сквозь зубы, сдвинув светлые брови, – Ни за что, просто так! Повстанцы твои – всего лишь кучка маргиналов. Дуреха...

Не знаю почему, но я улыбаюсь. И чем пасмурней Дез становится, тем светлее у меня на душе.

– Сам дурак, – фыркаю в его хмурое лицо и подтягиваюсь поближе, чтобы достать своими губами его, сейчас сжатые в тонкую линию.

– Ну и как бы мы по-твоему встретились, если бы меня гвардейцы не поймали, м?

Легкое касание губ. Едва ощутимое. А током прошивает, будто электрический разряд пропустили. Дез размыкает губы, его рука крепко обхватывает мой затылок, не давая отстраниться. Язык проходится по моим губам, проникает в рот, углубляя поцелуй. Поцелуй, не имеющий ничего общего с тем, что происходит между праймом и айли. Это что-то совсем другое. Сама не понимаю, как я ощущаю эту разницу, нащупываю тонкую грань. Просто знаю, что сейчас он целует меня не для того, чтобы что-то получить, а для того, чтобы отдать. И от этого тело огнём охватывает. Томительным знойным жаром.

– Дез, можно я тоже спрошу? – чуть отстраняюсь, заглядывая в голубые будто дымкой подернутые глаза.

– Можно, – он снова откидывает голову на руку, устраивается поудобней и с интересом смотрит на меня.

– Расскажи, что проиходит? Как так вышло, что Марита – твоя сестра, и почему нас выкрали? И что дальше? Я вообще мало что понимаю...

Прайм хмурится и легонько проводит большим пальцем по моей щеке. Он сейчас уже не говорить хотел наверно. Но всё же начинает свой рассказ.