Я не Байрон
Шрифт:
– Цели нет передо мною
Сердце пусто, празден ум
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум
А для того, чтобы строить Беломорско-Балтийские каналы:
– Рабо-та-а-ать-надо!
– а не:
– Дурью мучиться.
И, если:
– Работой не оправдаешься, - то:
– Тяжелой попробуем.
– Авось это лучче.
– ---------------------
Женский футбол до 18 лет - Чемпионат Мира, Северная Корея - Бразилия. Смотреть интересно, как новый фильм.
Обычный взрослый мужской футбол уже не воспринимается, как еще не видимый, но уже:
– Рассказанный фильм.
Действительно, играют хоть Спартак - Динамо, хоть Зенит - Локомотив - ничего не понятно. Нет, даже такого интереса, который, говорят, был, когда играли заводские команды:
– Давай я буду болеть за белых, а ты за синих!
– Лишь бы болеть - интересоваться.
Опустили этими допингами весь спорт, хотя Шкловский давно предупреждал:
– Ничего не будет - всё равно договорятся. И без допинга.
Ибо допинг коррупции - не товарищ:
– Совершенно разные категории.
Так-то, конечно, они друзья, но только по:
– Иерархической лестнице.
– -------------------
06.10.16
Пришел Киреенко - готовьтесь к Дефолту.
Но некоторые, наверное, по-прежнему надеются, что, авось, это будет дефолт сегодняшней специфической идеологии?
– -------------------
Идет - 25-й раз - фильм Человек-Паук
Беседуют будущий Человек-Паук и тот, кто сделает себе научные железные ноги, руки, но, к сожалению, не голову. И вот этот проффессоре говорит студенту - будущему Человеку-Пауку:
– Говорят, ты лентяй!
– таким укорительно-утешительно-образным голоском, однако:
– Советского переводчика.
– Ужас! Но ведь оно и логично, ибо говно же ж мы не придумываем, каким оно должно быть.
Так и здесь: образ прет, прямо-таки, автоматом. И вот, что удивительно:
– Это всегда советский образ.
Что можно подумать, и революцию 17-го года делали не по заранее намеченному плану, разработанному Лениным совместно с Германской Контрразведкой, а вот прямо:
– От Души.
Как вышли в поле, сели срать, и:
– И не позавидуешь окружающим.
Хотя по Борису Парамонову получается, что благодаря именно этому говну и выросло здесь всё хорошее. Как-то:
– Некоторая литература.
– -------------------
Перевод здесь всегда делается, собственно, с посылкой:
– Мы их не понимаем, это Другие.
– И, следовательно:
– Непонимание и переводится.
Переводится именно не то, что было, а:
– Дру-гое-е.
Дэза в фундаменте. И дэза эта, как и написано в Библии, не простая, а именно:
– Человеко - противная.
Как грится:
– А что мы такого сделали?
И получается, действительно:
– Живем мы, как в Сказке.
Вроде бы это школьный учитель - а на самом деле Птеродактиль. Хотя тоже сомнительно, ибо почему тогда так ненастойчиво, хотя и:
– Требует и слезно просит:
– Повысить хотя бы чуть-чуть зарплату?
– --------------------
Радио Свобода - Иван Толстой - 20 лет назад на этой неделе
Мар. Ев. говорит:
– Эх, уж эти мужчины!?
– И приводя статистику, доказывает, что кое в чем они уступают женщинам, которые даже в компьютерах не хотят дать им фору, и молотят по клавишам, как будто это их, мужчин, недостаточно умные головы. Можно даже сказать:
– Не только вообще, но и абсолютно - не знают жизни!
И, вспоминая недалекое прошлое, можно привести конкретный пример:
– Хичкок, да, снимал как-то кино, но в жизни ни бум-бум, не имел с ней достаточно прочной связи из-за чего и умер, как пресловутые декабристы:
– Только бы мечтать, а реальность им по барабану.
Не всегда, вполне возможно, моют руки перед едой, и даже если они в очередной крови:
– Всё равно прутся за форте-пьяны, и барабанят, и барабанят, несмотря на все свои грехи в деле понимания окружающей нас простой в общем-то, как два пальца об асфальт, действительности.
Но главное, Мар. Еф. не теряет бодрости духа, как будто:
– Вот она, вот она, жисть-то счастливая, когда стало жить не только лучше, но, кажется, и веселей.
И вот это не совсем понятно, почему? Только потому, что Хичкок умер, что ли? А Хемингуэй не смог дописать Острова в Океане?
И всё разъяснилось враз и навсегда. Но здесь уже Иван Толстой ошибся, ибо сие разъяснение по поводу радостей простой жизни произошло не 20 лет назад на этой неделе, а раньше, и намного, как бы:
– Не до нашей эры ишшо.
– О чем заповедал нам Мандельштам и Шаламов, показав голые пятни иво на тюремных нарах, цвета фиолет-ультра, а потом и сам полностью вышел не только из понимания, но и вообще:
– Воспринимания окружающей счастливой реальности.
Сыграл, так сказать, тозе:
– В Шерри-Бренди.
– Это в России.
В Америке, однако, тоже:
– Мартин Иден утопился, а Хемингуэй застрелился.
Но!
Но это же были:
– Ох! уж эти мужчины.
Удивляюсь, почему на Радио Свобода по окончании таких передач не играют марш Славянки. Исполню его сам в немного другом варианте:
Протрубили трубачи информационную тревогу.