Я не ее копия
Шрифт:
Стеночки влагалища медленно, но уверенно сокращаются, чувствую кожей нарастающую пульсацию. И только сейчас я позволяю нам жадно всосаться губами друг в друга. Сладкая и вкусная, вжимается в меня и протяжно стонет.
— Какая сочная дырочка, — хриплю ей в рот и извлекаю пальцы из лона, — мне нравится то, что я вижу, Василиса, очень нравится, малыш.
Кусаю ей губы и в этот раз не позволяю ей оторваться от жадных поцелуев до тех пор пока визг не взорвал наши барабанные перепонки. Она кончила очень шумно и обильно. По пальцам течет ее смазка, а я удовлетворённо
— Жива?
У неё не сразу находятся силы на то, чтобы дать ответ. Она упирается затылком мне в шею и пытается собрать дыхание.
— Не знаю, — выдыхает наконец-то мне в шею, обжигая горячим дыханием нервные окончания. — Это было очень… Громко.
Поднимает голову, смотрит мне в глаза полупьяным взглядом.
— Что дальше? — спрашивает с бесовщиной в глазах, нащупывая мой член и сжимая ладошкой, — я хочу почувствовать его в себе… Снова.
— Я до сих пор зол на тебя за тот случай. Теперь скажешь, зачем это сделала? — меняюсь в лице, сваливая девочку на кровать, но к ней возвращаться не спешу, я терпеливо выжидаю правдивого ответа.
— Ты правда ещё не понял? — спрашивает негромко, без издёвки, внимательно глядя в мои глаза.
— Я не верю в любовь. В похоть и страсть да, а любовь — пустые слова, — отвечаю грубо и шумно выдыхаю, отворачиваясь от Василисы, нервно тру глаза и не сдерживаю рычание, которое бьет болью в сердце.
Я когда-то очень давно хотел видеть только одну женщину подо мной, но она нас предала. А эта крохотная замена ничего не решает. Единственное, что я чувствую к ней — непреодолимую похоть и желание.
Тонкая ладошка гладит мою спину, заставляет повернуться к себе.
Василиса открывает рот, и я понимаю, что малолетняя девчонка, возможно, ведет себя мудрее меня в этой ситуации.
— Ты ранен, я вижу. Это не страшно. Все решается, постепенно, один шажок за другим.
Девчонка усаживается ко мне на колени, скользит своей горячей плотью по моему напряжённому члену.
— Сегодня нам предстоит огромный шаг. Мне тоже страшно. Но я хочу этого, потому что я хочу тебя до боли.
— И ты не боишься, что трахая тебя, я могу представлять другую, — бросаю ее на кровать и психую на себя, на те мысли, что таранят больной мозг.
У неё озадаченное выражение лица. Она смотрит внимательно, раздумывает над чем-то, долго молчит.
— Это противно. И это уже было. В наш первый раз. Ты открыл глаза, посмотрел на меня, и все изменилось. Ты стал чувственным и нежным, затолкав личину альфа-самца подальше. Ты думал, что занимаешься сексом с ней? С той, что ранила тебя?
— Да, — понимаю, что зубы сейчас раскрошатся от скрежета.
Василиса просто кивает.
— Посмотри на меня, — просит негромко. — Ты способен заниматься сексом со мной, не представляя её на моём месте?
— У тебя есть шанс уйти и не делать себе ещё больнее.
Встаю с кровати и иду к двери, распахиваю ее и жду решения девушки.
— Сбежал от ответа. Значит, не способен, — сама ответила на свой вопрос и поднялась на ноги. Вижу, что не хочет уходить и мечется внутри.
— Ты извращенка? — горько
Веду ее на кровать, падаю поперек и смотрю на то, как удивленно смотрит на меня.
— Не стой столбом, ты сверху, он ждет тебя.
15 глава
Я не верю своим глазам и своим ушам. И многого не понимаю. Зачем он это делает? Зачем так сопротивляется, заливает кипяточку по самый не балуй перед тем, как наградить лаской? Это манера поведения такая, что я должна заслужить хорошее отношение к себе? Странно и запутано.
Однако чем больше он сопротивляется, тем больше наружу выбирается то, что я боялась предположить в самых смелых мечтах: он чувствует что-то ко мне. Нахамил, до последнего хотел прогнать, но сдался. Поддался порыву, не стал сопротивляться ему.
Забираюсь на кровать и на его бедра, наслаждаясь главенствующей позицией. Не только сдался, но и снова убрал свои замашки доминанта, разрешая мне командовать и управлять процессом. И в этот момент меня безумно раздражала собственная неуверенность и неопытность.
Его любовницы поди знали, как вести себя в таких ситуациях, если им оказывалась такая честь.
Беру в ладонь его ствол, скольжу по ней, несколько быстрых, почти мимолетных движений прежде, чем принимаю его в себя целиком. С моих губ срывается стон. Необычно. Не похоже на предыдущий раз. Все ощущается по-другому, словно нервные окончания новые задеты, хотя как такое может быть. Просто при свете, наверху и глядя ему в глаза не тоже самое, что украдкой, под покровом ночи, и не на своем месте.
Увлечение танцами помогло, мышцы бедер горели, но я сразу взяла активный темп и придерживалась его. Каждый раз, когда я пыталась замедлиться, он ускорял. Жадный.
Вижу, как смотрит на меня. Как жадно ловит взглядом и руками мою подпрыгивающую в такт грудь, как пытается поймать длинные, разметавшиеся и окутавшие нас волосы.
— Нравится, что видишь? — подстегиваю.
О других он думать вздумал. Дурак. Он просто еще не знает, каково это — любить меня.
Приподнимается на локтях и целует поочередно каждый сосок. А я чувствую пульсацию внизу живота, словно колкими стрелами отдают эти поцелуи. Жадно ловит мои губы и сминает их до боли, заставляет дрожать от переизбытка гормонов счастья.
— Почему ты такая сладкая и тугая, — выдыхает с надрывом и сбрасывает меня на бок, вжимая животом в простыни.
Словно дикарь ласкает каждый сантиметр моей кожи, которая горит под влажными поцелуями. Вновь ручищами переворачивает на спину и прижимается губами к клитору, не выпуская из рук мои дрожащие бедра. Язык напористо исследует складочки, проникает вглубь, возвращается к набухшей вершинке. Только когда я в очередной раз выгнулась и взвизгнула, он заполнил меня до упора и вновь превратился в жадного и неконтролируемого самца.