Я не люблю Пушкина (из Живого Журнала)
Шрифт:
А мы мечемся по периметру нашего мелкого брунея: а? что? куда копать? вглубь? вширь? чем запасаться: крупой? водой? постным маслом? пистолетом с одним патроном, чтоб поднять на себе флаг и затонуть? Или просто встать на берегу гордо, как Пушкин на картине Айвазовского-Репина и рассказать прибою свои накопившиеся претензии? Хуй его знает.
Одно в таком Пиздеце приятно: он большой, а мы мелкие. Если он с первого раза не попал, то, пока он вокруг Африки развернется, мы уже бороду сбрили, зубов навставляли, два раза женились да и окочурились от естественных причин,
Я вот так думаю, что на этом свете есть три-четыре вещи, не больше.
Безусловно есть Любовь, я верю в Любовь.
Кроме того есть еще Ненависть, Смерть и Жизнь.
В Добро и Зло я не верю, ну это ладно.
А все остальное: Электричество, Интертекстуальность, Индекс Доуджонса и Паровое Отопление они непонятно зачем придумали, лишнее это, ни к чему, сильно мешает.
Надо жениться, вот что.
Жена должна быть огромная и страшная как мадам козявкина. Она бы встречала меня вечером: Опять НАЖРАЛСЯ! И куда ж ты его ЖРЕШЬ! И куда в тебя ЛЕЗЕТ! И как ты еще не ЛОПНЕШЬ!
Потом бы она меня слегка пиздила и выворачивала деньги из карманов. И вообще все деньги бы отбирала, чтобы покупать на них разные никчемные вещи: Шторки, Полочки Для Ванной и Капусту. А я бы делал от нее Заначки, чтобы покупать вкусное и полезное Пиво, чтобы пить его с Идиотами, один из которых просто Алкаш, а другой еще и Придурок в придачу.
Эти Заначки я бы хранил в специальном Железном Ящике, который есть у каждого семейного мужчины, где хранят разные ненужные Шурупы и треснутый патрон от лампочки, и Отвертку, и вообще всё. Там бы у меня было Секретное отделение и в нем под ржавыми гвоздями хранилась бы Сторублевка.
И не сидел бы я сейчас как Последний Мудацкий Болван без сигарет.
Я сильно полюбил макдональдс.
Раньше, когда я приходил на перекресток шестой линии и среднего проспекта, меня немедленно начинало тошнить от прогорклого глютамата натрия, которым макдональдс как раз и знаменит на весь мир. А теперь ничего, теперь я запросто захожу внутрь, говорю: а дайте мне Двойной-Роял-Делюкс-С-Игрушкой. Когда я насобираю все необходимые игрушки, я принесу их назад в макдональдс и мне дадут Вафельный Рожок, а может, сфотографируют на скамеечке рядом с Кловуном, а то и с самим Павлом-буре, ведь бывает же счастье, я это точно знаю.
Потом я обязательно хожу поссать в их туалет, даже если не хочется, потому что если я туда не схожу, они обидятся, что я побрезговал, и зря они там швабрами мыли каждые две минуты, и не пустят меня, когда я опять приду в макдональдс.
Потом я ухожу, на дверях у них написано: ОТ СЕБЯ и НА СЕБЯ, нужно угадать, а еще потом я выпиваю возле киоска небольшую бутылку пива ноль тридцать три, чтобы отбить запах. А то мало ли что, вдруг кому-то неприятно.
На самом деле способность испытывать Любовь, она факультативна.
Я встречал людей, которые способны и которые неспособны, а в общем-то ничем они друг от друга не отличаются, все молодцы.
Я например способный, но честно скажу: радости от этого никакой. Всю ту радость, которую можно из этого дела извлечь, ее потом все равно вычтут из твоей же жизни.
При этом совершенно непонятно, по какому алгоритму они там считают, но все время есть такое подозрение, что очень сильно наебывают.
В общем дурное дело, негодное.
Пора уже выращивать у себя в голове Пустоту, а то задолбали уже там галдеть.
Только не ту спижженную дзеньпустоту, которую подсовывали Русскому Народу некоторые справедливо уже забытые писатели. От чужой Пустоты ничего хорошего не выходит, это ещё раз хорошо видно из истории с Дж. Харрисоном, царствие ему небесное.
Простому Русскому человеку наподобие меня нужна Торжественная Православная Пустота, скорее даже не Пустота, а Простор, и чтоб на десять тысяч вёрст ни одной живой души. И грачи улетели нахуй.
И тишина.
Бомм. Боммм.
А в купе храпели три мужика, и каждый храпел по-своему: один басом и равномерно, другой тенором и прибулькивал, а третий вступал в самые патетические моменты. И я лежал на нижней полке и думал, что если бы мне тоже удалось заснуть и тоже захрапеть, я бы стал тем самым Четвёртым, и мы вчетвером создали бы Волшебную Гармонию, и наш поезд оторвался бы от рельсов и полетел бы весь сияющий над Чорной Тверью, потому что новый год же скоро и обязательно должно быть Счастье.
Только нихуя ничего не вышло, и я зевал, ходил курить и покупал в твери каменный пирожок. Потому что этот мир так устроен, что если в нём хоть в одном месте наступит Гармония, неважно из-за кого: из-за Мужчины и Женщины или из-за четырёх храпящих мужиков, то ему сразу же придёт Пиздец. И будут тогда и первый Ангел и третий, и саранча и полынь, и вылезут из вод морские гады и откусят вам всем Хуй. И мне откусят, потому что вот так оно всё блядь устроено.
А потом пришла сдобная московская проводница и сказала сдобным московским голосом: «Вставайте, мальчики, Ленинград скоро».
Все москвичи до сих пор думают, что есть на свете такой город Ленинград, город на неве, а в нём всё как в Москве: и Третья Улица Строителей, и ключи все подходят, и вообще всё-всё точно такое же, только мельче и хуже конечно.
Будучи принуждён слабым здоровьем к довольно продолжительной трезвости, могу добавить несколько соображений о плюсах и минусах трезвости и пьянства.
С одной стороны, в результате трезвости появляется масса свободного времени. А с другой стороны, всё это свободное время немедленно используется на освежающий сон. А для чего освежающий? К чему освежающий, если проснулся в семь часов вечера? Хуй его знает.