Я не могу без тебя
Шрифт:
Фотография, сделанная в комиссариате Сан-Франциско во время ареста некоего Джозефа Арчибальда Блэкуэла в ночь с 23 на 24 декабря 1975 года по обвинению в «причинении опасного ранения, связанного с риском для жизни». На черно-белом снимке – мужчина лет тридцати, под глубоко запавшими глазами – черные круги, измученный страданием взгляд. К протоколу прилагалась краткая биографическая справка на арестованного.
Родился в Фонтенбридже, рабочем квартале Эдинбурга, мать – портниха, отец – художник, не продавший за всю жизнь ни одной своей картины. Учился в школе, педагоги отмечали способности, но он был рассеян и недисциплинирован. В четырнадцать лет оставил
В двадцать лет записался в Королевский воздушный флот, сначала механиком, потом успешно прошел курс обучения и получил диплом летчика. Пять лет спустя подрядился работать пилотом в гуманитарных миссиях. Сначала – «Летающие врачи», там занимался тем, что эвакуировал тяжелораненых и больных в Центральной Австралии. На нескольких фотографиях того времени он, с обветренным загорелым лицом, стоит рядом со старенькой «Сессной» на фоне пустынного пейзажа австралийской равнины. Потом «Крылья надежды» – сопровождал детей, нуждавшихся в срочной медицинской помощи, в Биафре. Санитарная помощь беженцам. Доставка фармацевтических препаратов и медицинского оборудования в Никарагуа. Транспортировка медицинских бригад и спасателей к месту землетрясения на Сицилии… Много вылетов ради того, чтобы принести людям надежду. Несколько капель воды, чтобы потушить пылающий костер. Но эти несколько капель ничего не меняют. Эти капли меняют все…
Мартен, словно загипнотизированный, перебирал фотографии. Вот, значит, каким он был в молодости, этот знаменитый грабитель – пионер гуманитарного движения, одинокий воин с изможденным лицом и впалыми глазами, в которых меланхолия сочеталась с готовностью бросить вызов, а в глубине отражалась тоска по настоящей любви.
Две последние фотографии выбивались из общего контекста. На одной из них Арчибальд и какая-то девушка обнимались на песчаном пляже, позади их плескалось синее-синее море, на дальнем фоне возвышались горы, покрытые снегом, виднелись развалины крепостной стены. Этот город был знаком Мартену до боли.
Заинтригованный, он перевернул фотографию и прочитал надпись, сделанную перьевой ручкой:
Антиб, январь 1974 г.
Никогда не отпускай меня от себя
Я люблю тебя.
Значит, Арчибальд проводил каникулы на Лазурном Берегу в тот самый год, когда Мартен там родился. Это открытие еще больше заставило его поверить в то, что их судьбы связаны.
Мартену стало неприятно от мысли, что он без спроса копается в чужой личной жизни, поэтому не без замешательства он остановил взгляд на подруге Арчибальда: молодая женщина, безусловно, красивая, ветер растрепал густые каштановые волосы и закрыл пол-лица непослушной челкой. Хороший вкус похитителя распространялся не только на произведения искусства…
Другая фотография представляла Арчибальда крупным планом на террасе какого-то провинциального ресторанчика. Мягкие лучи солнца, освещавшие его лицо, придавали ему мечтательное выражение. Черты лица не напряжены, глаза улыбаются. Лицо мужчины, который чувствует себя в полной безопасности. Он спокоен, счастлив, влюблен. Смотрит прямо перед собой, но не в объектив, а на того, кто снимает. Мартен был готов поклясться, что фотоаппарат в руках держит та самая Валентина. Ей и предназначалась его ласковая улыбка. Кто же эта женщина? И как получилось, что Арчибальд попал в тюрьму? За что?
Чувствуя, что его все больше захватывает эта история,
История началась холодной декабрьской ночью 1975 года. Эта ночь должна была стать одной из многих счастливых ночей. Но почему-то не стала, положив начало последующим драматическим событиям.
Сан-Франциско
Понедельник, 23 декабря 1975 года
5 часов утра
– Дорогой, проснись, мне больно!
Арчибальд вздрогнул и открыл глаза. Валентина рядом с ним на постели корчилась от боли. Она была на шестом месяце беременности. Не так давно у нее начались проблемы с желудком. Она потеряла аппетит, ее часто рвало. Врач, к которому она обратилась, сказал, что это обычный гастроэнтерит, но ей становилось все хуже.
– Мы едем в больницу, – решительно сказал Арчибальд.
Он наклонился к ней, погладил по лбу, по щекам, помог подняться. Накануне ночью Арчибальд вернулся из Африки. Его командировка затянулась на целых три дня, поскольку самолет не мог приземлиться в Штатах из-за погодных условий: беспрецедентная волна холода захлестнула страну от одного океана до другого, снежные бури свирепствовали повсюду, снег засыпал дороги и взлетно-посадочные полосы на аэродромах быстрее, чем его успевали убирать. Сообщение во многих местах на автотрассах было прервано, кое-где из-за обрыва проводов не было электричества. И так значительную часть рождественских каникул. Даже в Калифорнии холод разрушил привычный уклад жизни. Шесть дней подряд было очень холодно, некоторые аэропорты закрылись, дороги перекрывали из-за гололеда и аварий. Такого раньше никогда не было.
К счастью, вокруг их кровати три электрических обогревателя работали круглые сутки, что делало более или менее сносной жизнь в маленьком домике на воде, размером чуть больше вигвама.
Валентина еле-еле держалась на ногах, если бы не Арчибальд, не смогла бы устоять, ноги отекли, головная боль и предчувствие спазма в желудке привели к тошноте и головокружению.
Ковыляя кое-как, они вышли на улицу. Городишко Соселито был погружен в темноту. Перед их домом красно-оранжевый «Мустанг», который они приобрели недавно, стоял, весь покрытый толстым слоем замерзшей воды.
Арчибальд помог Валентине устроиться на сиденье, а сам стал ногтями отскребать иней с ветрового стекла.
– В багажнике есть скребок, милый… – заметила она, глядя, как он мучается.
Он быстро справился, вставил ключ в зажигание, двигатель заурчал, и машина понеслась по направлению к больнице.
– На сей раз, чтобы не рисковать, я отвезу тебя в Ленокс!
– Нет, Арчи! Мы должны ехать в Мишн, в этой больнице я буду рожать.
Арчибальд не хотел с ней спорить, но не испытывал доверия к доктору Алистеру, гинекологу, который наблюдал Валентину. Это был высокомерный тип, слишком уверенный в своих способностях, он никогда ничего не объяснял, и с ним бесполезно было разговаривать.
– Но в Леноксе есть Элиот Купер.
– Элиот Купер хороший доктор, но он хирург и кардиолог, а не…
Он взглянул на нее. Несмотря на боль, мучившую ее, она постаралась ласково улыбнуться, чтобы замять несвоевременную размолвку.
Как всегда, Валентина была права, поэтому промчавшись по мосту Золотые Ворота, Арчибальд свернул на Ричардсон-авеню.
– Почему ты не включишь музыку, милый?
– Валентина, ты же…
– Не спорь, включи радио, пожалуйста! Пусть лучше музыка, я не хочу думать о боли!