Я не ваша, мой лорд
Шрифт:
— Ага, из Босварии прибегут, — фыркаю я. — Пошли уже, наивный.
Занявшись поставленными задачами, я изо всех сил старалась не думать о Севастьене. Что всё это было, что означали его странные порывы? И почему, действуя с таким грубым напором вчера, сегодня мужчина вёл себя отстранённо и как-то… созерцательно. Нет уж! Не буду вникать! Не буду, и всё тут! Поважнее есть дела. Например задушевный разговор с молодым, но уже матёрым вором, который обнаружился под личиной Симона. Тот, стоило мне появиться в лазарете да ещё в сопровождении гиганта Тоды, почему-то попытался в стену спрятаться. Зато информация, которой он поделился, сдавшись нашему общему неописуемому “обаянию”, была весьма интересной.
И ещё эти перепуганные свалившимися на них неприятностями крестьяне, которых, во избежание, пока держат в застенках Департамента. Супруги Бонадос и вовсе чуть ли не с жизнью дружно прощались, не понимая, что происходит. Мне по-человечески тяжко было видеть, как защищающе обнимала мать своих юных шалопаев-сыновей, пока отец семейства горячо и в мельчайших подробностях рассказывал нам о важном смуглом господине в чёрной куфие, который всучил им эту шкатулку. Не скрывал он ничего и о том, где, кому и как они собирались передать этот подарок. Дама, которой он предназначался, по договорённости должна была встретить их в приграничном городке Кигаше на постоялом дворе. Туда уже отправились оперативники нашего отдела, оставалось только ждать вестей. А несчастных незадачливых и нечаянных контрабандистов я постаралась уверить, что за чужие преступления их карать не будут, большего всё равно обещать пока не могла. И, кстати, о контрабандистах. Федо, глава представителей этой прибыльной профессии в нашей славной столице, как любая крыса, почуяв опасность, залёг на дно, что закономерно натолкнуло на мысли, что от щедрых предложений босварийцев он не отказывался. Как бы там ни было, наши ребята его не нашли. Зато изловили его правую руку Тимаса.
Когда мне доложили, что этого ушлого молодчика привезли в Департамент, я как раз вернулась из лазарета, купив по дороге столь любимый мною синнабончик и надеясь его съесть в кабинете, пока Тода отправился в портальный зал встречать парней с новостями из Кигаша. Уже близился вечер. За целый день у меня и маковой росинки во рту не было, так что на образовавшегося в дверном проёме младшего следователя я посмотрела как на живодёра, но, вздохнув, буркнула.
— В пятую допросную его, если свободно. Сейчас приду.
Эх. Вот сама накаркала про жаркую ночь. Сидеть мне тут хорошо, если не до утра. Голодной. Зато ой какой злой. Держись, арестант. Я иду с тобой общаться. Однако не успела я отложить ароматную сдобу, как дверь снова открылась, и на пороге появился сосредоточенный лорд Гиерно.
— Скарлетт, могу я с тобой поговорить? — интересуется он, но застывает, заметив булку в моей руке.
Его взгляд теплеет и на губах у мужчины появляется задумчивая улыбка.
— Ты всё ещё их любишь, — констатирует Севастьен.
— Да, — неловко пожимаю плечами, не зная что ещё сказать. — Всё ещё люблю.
Странный огонёк мелькает в голубых глазах, словно он услышал в моих словах что-то гораздо более значимое.
— Извини, если помешал. Я могу зайти позже. — И что это грозный начальник такой чрезмерно вежливый?
— Не стоит, — вскакиваю из-за своего стола, но заметив, как лицо Севастьена мрачнеет, чувствую укол совести. Опять невольно нагрубила, хоть и не собиралась. Надо избавляться от дурной привычки так защищаться. Ведь защищаться уже не нужно. — Я имею в виду, что меня не будет. Там привезли подельника Федо Граска. Я как раз собиралась идти с ним пообщаться.
Лорд Гиерно окидывает меня изучающим взглядом суженных глаз, пару секунд что-то мысленно взвешивает и наконец произносит, тщательно подбирая слова.
— Думаю, не ошибусь, если предположу, что ты сегодня не нашла времени даже поесть. Уверен, что задержанный не испарится из допросной в течении, скажем, получаса. Поэтому, садись и спокойно сьешь свою булочку. Считай, что у тебя пропущенный обеденный перерыв. А после допроса зайди ко мне, пожалуйста. Это важно. Если опасаешься оставаться со мной наедине после моего вчерашнего неадекватного поведения, можешь и своего напарника захватить.
Привычное возмущение по поводу его опекунских замашек тонет в моём недоумении. Он, что правда думает, я его боюсь? Вот ещё. Кем он меня считает? Девочкой-цветочком? Мне не нужен Тода, чтобы зайти к начальнику. Последние три недели не в счёт. Я разговора нашего боялась, а не его. А так, всё уже сказано. Мною, так точно. А по ушам и сама могу дать.
— Я приду, лорд Гиерно. Заодно доложу вам о проделанной работе, — сдерживая раздражение и невольно вскидывая подбородок, отвечаю я на его провокацию. — Мы узнали сегодня много интересного.
— Хорошо. Я буду ждать, — кивает Севастьен, и мне чудится в выражении его лица подозрительное удовлетворение, когда мужчина разворачивается и уходит.
И лишь спустя пять минут и половину синнабона я запоздало понимаю, что меня, кажется, взяли на слабо. Вот ведь… Змей! И ведь гордость теперь не позволит позвать с собой напарника, даже если тот сам будет напрашиваться. А он не будет, ибо, как и все в Департаменте, старается с его сиятельством лишний раз не сталкиваться.
Стоит ли говорить, что в допросную я явилась в очень агрессивном настроении. Ну не люблю, когда мной манипулируют. Сама предпочитаю это делать.
— Ну здравствуй, Тимас, — о том, что улыбка моя вряд ли вышла доброжелательной, догадываюсь по настороженному взгляду невзрачного мужичка с мышистого цвета волосами, который уже, как на иголках, сидит прикованный к табурету посреди комнаты. — Как поживаешь? Давно мы с тобой не виделись. Я слышала, у тебя недавно с сердечком проблемы были? Лечился небось? И как? Держат заклинания, работают? Хочешь я проверю?
Тимас, наверное, и сам не знал, что столько всего знает. Помня, что после допроса мне придётся идти к непонятному с недавних пор начальству, я вытрясла из бедняги всё что только можно и что нельзя тоже, оттягивая этот визит. Некоторые детали, кстати, могут оказаться очень даже полезными для расследования. Например тот момент, что у Федо, как случайно выяснилось, в Босварии через десятое колено дядя есть, и он к нему полгода назад ездил. Так что моё трудовое рвение только делу на пользу. Я уже молчу о том, что заезжих босварийцев этот жаждущий сотрудничать со следствием в моём очень добром лице, человек видел и даже подслушивал, чисто случайно, конечно. Я сделала вид, что поверила и записала дословно всё, что он столь случайно услышал. Но, в конце концов, у меня закончились вопросы, а задержанного полезные знания. Пришлось сворачивать наш замечательный разговор и возвращаться в кабинет с призрачной надеждой встретить там напарника. Может Тода уже освободился? А вдруг у него для Гиерно новости есть?
От Тоды нашлась только записка, где он сообщил, что срочно отправляется вместе с группой оперативников по адресу предполагаемой сообщницы босварийского господина, а я, зараза такая, опять оказалась права. Значит, в Кигаше никого не задержали. Вздохнув, я комкаю клочок бумаги и отправляюсь к Севастьену. Обещала ведь.
Он открывает сам, стоит мне поднести руку к двери. Мы замираем на миг, встречаясь взглядами. И внутри я трепещу перед строгим начальником и учителем, а не перед желанным мужчиной. Да. Именно так.